Она должна понять, что мир не будет существовать без меня.
Мы оба останавливаемся, неровное дыхание между нами, наши взгляды прикованы друг к другу. Она лежит совершенно окаменевшая под моим командованием, ее губы дрожат, а руки возились с пряжкой моих брюк. Я контролирую ситуацию, зарождающийся нарциссизм смакует этот момент удовлетворения.
Скрип пугает нас обоих, заставляя отстраниться друг от друга.
Это всего лишь уборщик. Он извиняется за то, что прервал меня, и я позволяю ему продолжить, тут же жалея о словах, вырвавшихся из моего рта.
Какого черта ты ее отпустил?
Шарлотта быстро убегает, но я догоняю ее, предупреждая, что она принадлежит мне. И в истинном стиле она выкрикивает обидные слова в попытке защитить себя.
Я говорю ей, что она ошибается, что я хотел ее с тех пор, как в последний раз видел ее на вершине скалы у себя дома, что моя жизнь была полна одних сожалений. Каждое решение, которое я считал правильным, приводило меня в одинокий тупик.
Только после того, как я оставил Саманту, я начал собирать осколки. Я решил, что Шарлотте будет лучше без меня, после того как мне сказали, что она решила двигаться дальше. Я похоронил себя в работе, создавая свою империю, ни на минуту не оставляя сожаления, которое постоянно мучило меня, и вот она стоит передо мной и говорит, что то, что произошло, было всего лишь похотью и любопытством - не читайте больше об этом.
Как она смеет считать, что я такой же, как все.
Возможно, я был молод и глуп, но я любил ее так, как никто другой. Я столько раз облажался, что признаюсь сейчас, мне просто нужен последний шанс все исправить.
Пока она не скажет мне, что сегодняшняя ночь - одна большая ошибка.
«Ты для меня никто. Я выхожу за него замуж».
Я прислоняюсь к стене, желая, чтобы ее обидные слова прекратились. Отсутствие ее присутствия в моей жизни оставляет огромную боль внутри меня, потирая самонанесенную рану в моей груди. Мне нужно отпустить ее, хотя бы на эту ночь. Возможно, я давлю на нее, но я не знаю, что еще делать. Она - не деловая сделка, и я должен перестать относиться к ней как к делу. И, возможно, мое прежнее желание контролировать ее принесло больше вреда мне, чем ей. Она поедет домой к нему, а я проведу ночь в одиночестве. Наши миры поменялись местами, и теперь я ничего не могу с этим поделать.
В коридоре я стою, пытаясь перегруппировать свои мысли, но все, что я вижу, это как она бежит к нему домой.
Открывается дверь, и на входе стоит Риз.
— Сэр, женщина снаружи отказывается уходить. Как вы хотите, чтобы я поступил?
— Я позабочусь об этом, — пробурчал я, желая, чтобы эта ночь закончилась, — Последнее, что нам нужно, это попасть в таблоиды. Папарацци все еще там?
— Нет, сэр, я думаю, Дэвид позаботился о них раньше.
Я похлопал его по плечу, следуя за ним к главному входу в клуб.
— Алекс, детка, пожалуйста. Прошел уже час. Впусти меня, — хнычет Саманта, похожая на крушение поезда с тушью, довольно сомнительно сползающей по щекам.
Я с силой хватаю ее за руку и оттаскиваю в сторону: — Ты должна прекратить устраивать сцены возле моего клуба. Я не знаю, что на тебя нашло, но я посажу тебя в следующее такси, которое проедет мимо.
— Почему вы меня не пускаете? Пожалуйста, просто нашего прошлого? Давай, ангел.
Ее руки обвиваются вокруг моей талии, вцепляясь в нее, как пиявка. Мне отвратительна ее властная привязанность и использование слова «ангел». Оно вызывает нежелательные воспоминания.
Когда я пытаюсь отстранить ее от себя, она смеется: — Смотри, что кошка «утащила». Это из-за нее, Алекс?
Я быстро оборачиваюсь и вижу Шарлотту, стоящую у входа. Ее глаза смотрят на нас, тусклые и безжизненные. Сжимая руками живот, Эрик держится за ее руку, оттаскивая ее в противоположном направлении.
Убрав руки Саманты от себя, я отталкиваю ее и бегу к такси, в которое запрыгивает Шарлотта. Эрик усаживает ее внутрь прежде, чем я успеваю добежать до такси, закрывая дверь перед моим носом. Шарлотта смотрит прямо вперед, ни разу не моргнув, очевидно, в кататоническом состоянии.
— Шарлотта, пожалуйста, это не то, что ты думаешь, — я стучу в окно.
Эрик открывает окно в тот же момент, когда просит водителя подождать.
— Послушай, Лекс, я не знаю, что и думать, но Чарли сейчас довольно пьяна, так что я сомневаюсь, что она вспомнит то, что видела.
— Мне нужно поговорить с ней. Мне нужно все объяснить, — говорю я ему в отчаянии.
— Она моя лучшая подруга, и я не хочу, чтобы ей было больно. Просто дай ей время. Дай ей хотя бы выспаться, — он машет мне на прощание, закрывая окно, пока такси уезжает.
***
Вернувшись в отель, я сижу на балконе, проводя руками по ободку бокала, наполненного виски. Мой телефон лежит рядом со мной и мучает меня, так как я отчаянно хочу позвонить ей. Мне нужно убедиться, что с ней все в порядке, объяснить, что произошло, боясь, что я могу снова потерять ее.
Когда солнце начинает подниматься, я понимаю, что звонок ей так рано утром только усилит мое отчаяние. Несмотря на недостаток сна, мой разум отказывается отключаться, глаза предательски выдают меня, когда я пытаюсь их закрыть. Образы прошлой ночи дразнят меня - выражение ее лица, когда она стонала от моих прикосновений, чистый экстаз, которого так явно жаждало ее тело.
В расстройстве я прижимаю телефон ко лбу, пытаясь контролировать эту одержимость ею. Положи этот чертов телефон. Положив его на стол, я заменяю его скотчем в руке, выпивая последние остатки из бутылки.
Она больше не обжигает, не в силах скрыть боль от моих неосторожных действий прошлой ночью.
Неважно, что я делаю или говорю, Шарлотта не хочет меня прощать. Я должен найти способ заставить ее говорить и слушать. Если она не знает, почему девять лет назад у меня не было другого выбора, кроме как выбрать Саманту, прощение будет получено.
Но если я чему-то научился за последние сорок восемь часов, так это тому, что Шарлотта упряма и мстительна.
Эта битва должна была закончиться победой, но я больше не имею дела с девушкой, которую оставил в школе.
Шарлотта — женщина, и ее щит — ее самое мощное оружие. Она держит его так близко к сердцу, что почти невозможно вернуться туда, где я когда-то была.
Девятнадцатая глава
Алекс
Девять лет назад
Это был адский день.
Я только что закончил четырнадцатичасовую смену с папой в больнице, где мы потеряли подростка в результате несчастного случая с вождением в нетрезвом виде. Я впервые столкнулся со смертью, и как бы нас ни готовили к этому во время учебы, реальность оказалась гораздо более изнурительной.
Мой отец стоял там и называл время смерти, пока я бежал в туалет, задыхаясь, едва успевая добраться до туалета. Когда меня жестоко рвало - мое тело содрогалось, когда я рухнула на пол.
Как это может стать легче со временем?
Я начал сомневаться в том, что это правильное призвание для меня. Я не такой, как мой отец - сильный, всегда контролирующий ситуацию. Шесть долбаных лет моей жизни были посвящены медицинской школе. Что, черт возьми, я собирался делать? Я не мог поговорить об этом с Самантой. Она просто видела статус, связанный с тем, что я называю себя доктором. Мама и папа никогда не поймут, а Адриана, ну, она была слишком озабочена Элайджей и незрелой в лучшие времена.
Я поднялась с пола и умылась, прежде чем выйти на улицу.
— Сынок, ты в порядке?
— Да. Извини за то, что я убежал, пап. Просто было с чем разбираться.