— Я еще не закончил с тобой, — брызжет он слюной, на мгновение потеряв дар речи.
— Я не закончил с тобой, — я встаю, забираюсь на него сверху. Вместо того чтобы трахать его, я поворачиваюсь, позиционируя себя как шестьдесят девять. Его тело напрягается, его стоны усиливаются.
— О, блядь, детка, принеси сюда эту киску.
Мои стоны усиливаются, его лицо зарывается между моих ног, а мой рот обхватывает его член. С каждым грязным лизанием я вбираю его глубже, мы оба соревнуемся друг с другом в этой больной и извращенной игре, в которую мы играем.
— Лекс, я больше не могу... терпеть, я собираюсь..., — мое тело начинает дрожать. В бешенстве я хватаюсь за его член, усердно сосу его, пока на волне оргазма добираюсь до очередного кульминационного финиша.
Я задыхаюсь, когда он погружается в мой рот, знакомый вкус попадает в горло, и, поддавшись своим фантазиям, я смакую все до последней капли.
Мы снова лежим молча, пытаясь отдышаться. Мои руки словно желе, но мне удается слезть с него и рухнуть на стол рядом с ним, глядя в потолок, пытаясь успокоить адреналин, бегущий через меня.
— Когда ты сделала татуировку? — спрашивает он низким голосом.
— Еще в колледже.
— Что это?
— Феникс.
Он тянет мое тело вверх, протягивая мне мою одежду. Я чувствую себя стесненно, быстро поднимаю блузку на грудь. Рядом со мной он начинает снимать свою рубашку.
— Почему ты снимаешь рубашку сейчас?
Наблюдая за тем, как он обнажает грудь, моя челюсть невольно опускается при виде его татуировки, выбитой над его идеально вылепленным прессом. Не думая, я протягиваю руку и провожу по ней кончиками пальцев. Это какая-то племенная татуировка, но когда я присмотрелась, то увидела тень льва. Она проходит по бокам его торса и вдоль грудной клетки.
— Львы - знак власти, — бормочу я про себя, завороженная количеством деталей.
— Да, это так, а феникс?
Я не хочу обсуждать это, не сейчас, не здесь, когда я так уязвима.
— Уже поздно, — говорю я ему, — Нам нужно идти.
Он не требует от меня ответов, вместо этого помогает мне навести порядок на столе, пока я выключаю компьютер. С сумочкой в руках я беру свой телефон и вижу текстовое сообщение на экране.
Бэтмен: Помните, что у Бэтмена есть все эти причудливые трюки в рукаве, если вам нужно поднять настроение.
Лекс смотрит в мою сторону, наблюдая, как я читаю сообщение, но на этот раз игнорируя его. Мой телефон начинает жужжать в моей руке.
Адриана. Черт, я забыла!
Я включаю громкую связь, чтобы Лекс не допрашивал меня: — Адриана.
— Чарли, я в твоем холле! Швейцар сказал, что может меня поднять, но я решила сначала позвонить тебе.
— Прости, Адриана, меня что-то задержало. Скажи Жану, что он может впустить тебя в мою квартиру. Я буду там через пятнадцать минут.
— Хорошо, милая, до скорого.
Лекс усмехается, склоняя голову.
— Почему ты так улыбаешься?" — спрашиваю я, не в силах скрыть улыбку.
Видеть его улыбку заставляет мое сердце глупо трепетать. Этот высокомерный урод так чертовски красив.
— Ты ведь знаешь, что Адриана задаст тебе миллион вопросов? Она захочет получить информацию за девять лет в течение часа.
— Я знаю. Я не ожидала от нее ничего меньшего.
Мы входим в лифт. Я наклоняюсь, пытаясь нажать на кнопку первого этажа. Моя рука грубо отталкивается. Лекс нажимает пальцем на кнопку «стоп».
— Пора воплотить это в жизнь, — рычит он, задирая мою юбку и беря меня сзади.
Третий раунд, начинаем.
***
— Я здесь, я здесь...
Я вбегаю в парадную дверь, молясь, чтобы по моей ноге ничего не пробежало. Все это как-то неловко, и то, что Лекс вошел в меня, было последним делом. Ублюдку даже не хватило наглости спросить, принимаю ли я таблетки. Придурок.
— Приветик! — кричит она, крепко обнимая меня.
Я быстро извиняюсь, переодеваюсь в своей комнате в треники и майку. Когда я выхожу обратно, Адриана читает книгу с моего журнального столика.
— Короче, — она откладывает книгу, поворачивается ко мне лицом, когда я сажусь на диван рядом с ней, — У тебя потрясающий дом. Как зовут твоего декоратора?
— Эм, меня... и ты разговаривала с Эриком, потому что, клянусь, Адриана, вы двое были разделены при рождении.
— О-эм-джи, он совершенно потрясающий, да? Я не могу поверить, что ты сделала это сама. Раньше ты никогда не любила дизайн или моду.
— Все меняется, люди растут. Дизайн мне стал нравиться, когда я жила с бабушкой. У нее был вкус к случайным безделушкам, но каким-то образом она заставляла их работать, — я улыбаюсь воспоминаниям, приветствуя разговор, — По выходным мы ходили на блошиные рынки в поисках единственных в своем роде вещей. Что касается моды, то отчасти это было благодаря Никки. В колледже мы жили в одной комнате, и каждый раз, когда у меня было свидание, она одалживала мне свои наряды. Я как бы почувствовала вкус к этому.
— Расскажите, пожалуйста, побольше о вашей бабушке.
— Она была удивительной женщиной..., — я колеблюсь, не зная, как долго я смогу продолжать и не сломаться, — Я встречалась с ней всего несколько раз, когда была маленькой, потому что она и моя мама не очень ладили. Когда ситуация в Кармеле стала слишком сложной, мой отец поговорил с ней, и она приняла меня с распростертыми объятиями. Я бы не стала тем человеком, которым являюсь сегодня, если бы не провела с ней эти последние пять месяцев. Она была такой сострадательной женщиной, в ней было столько мудрости. Она поддерживала меня, когда мне нужна была надежда, и давала мне силы видеть будущее.
Я резко останавливаюсь, понимая, что не могу продолжать. Могу ли я излить свое сердце Адриане и рассказать ей, что моя бабушка была рядом, держа меня за руку в самый темный день моей жизни? Мое сердце сжимается, когда я закрываю глаза, заново переживая воспоминания.
— Она была больна, но никому не говорила. В тот день, когда она умерла, я узнал об этом, — в комнате становится тихо, мое зрение затуманивается, когда эмоции выходят на поверхность, — Адриана, расскажите мне, что случилось, когда вы узнали?
Адриана шаркает на моем диване, подогнув ноги под колени.
— Я заметила, что Лекс ведет себя странно, но я понятия не имела о ребенке. Однажды вечером Саманта позвала нас к себе и объявила о беременности. Лекс был в ярости. Он не хотел, чтобы это случилось. Мои родители, конечно, восприняли это как благословение, — она прочищает горло, но я чувствую, что она старается быть осторожной в своих словах, — На следующий день мы пошли посмотреть, успокоился ли Лекс. Саманта была дома одна, и она была заметно расстроена. Она плакала, и пока моя мама утешала ее, она рассказала ей, что у Лекса был роман. Когда она произнесла твое имя, мы все были в шоке. Мой отец был в ярости. Он был готов убить Лекса. Я была в оцепенении. Ты была моим лучшим другом, и я чувствовала, что ты меня предала.
— Адриана, я никогда не хотела этого. Я так сильно его любила...
Она поднимает глаза, чтобы встретиться с моими: — Я думала об этом. Я думала, что, возможно, то, что было между тобой и Лексом, было похоже на Элайджу и меня, но Саманта продолжала говорить мне, что ты использовала меня, чтобы сблизиться с Лексом, и что все это время ты положила на него глаз. Я не знаю, почему я ей поверила. Больше всего я жалею о том, что не последовала своим инстинктам. Вместо этого я отказалась от нашей дружбы.
Я испустила огромный вздох, мои плечи поникли: — Знаешь что? Все кончено, и теперь мы двигаемся дальше.