Чарли зовет нас по именам, пока мы оба уходим: — Ведите себя хорошо, или вы оба будете наказаны.
У Кейт вырывается смех, когда она наклоняется ко мне: — Ты слышал, что сказала мама? Веди себя хорошо, непослушный мальчик.
Я стучу ее по плечу, и мы идем к гаражу, где продолжается наш спор о том, кто будет вести машину.
На этот раз я победил.
Тринадцатая глава. Кейт
— Как ты мог не знать, что Джон Крайер снимался в «Милашка в розовом»?
Ной идет рядом со мной, рожок мороженого в руке, пожимает плечами. Я сомневаюсь в его выборе вкуса — мятный шоколад. С таким же успехом он мог бы есть зубную пасту.
— Парень из «Два с половиной человека»?
— Да, парень из «Два с половиной человека», — повторяю я, идя рядом с ним и потакая своему собственному вкусу мороженого с маслом пекан. Если американцы что-то и делают хорошо, так это свое мороженое, — Он играл Даки.
— Это типа какой-то романтический фильм?
Я останавливаюсь на пол пути, дергаю его назад к себе, отчего его мороженое чуть не опрокидывается. Раздраженный, он делает балансировку, прежде чем выразить раздраженный взгляд.
— Просто для ясности, — заявляю я, увлеченная темой, которую мы обсуждаем, — Ты хочешь сказать, что никогда не слышал о фильме «Милашка в розовом»?
Он снова пожимает плечами, не обращая внимания на серьезный характер нашего разговора. Наблюдая за ним, я просто поражаюсь. Наблюдать за тем, как он ведет себя подобным образом, не составляет никакого труда.
Конечно, он парень, но «Милашка в розовом» — это как обряд вступления во взрослую жизнь.
— В фильме есть слово «розовый», — жалуется он, нахмурив брови, — В «Крепком орешке» нет слова «розовый». Вот это отличный фильм.
— О, Ной, — вздыхаю, продолжая идти, покачивая головой, — Мне так многому нужно научить тебя, юный кузнечик.
Мы прогуливаемся по набережной, приветствуя морской бриз. Я был на пирсе Санта-Моники всего один раз, и мне очень понравилось. Он очень напоминает мне Брайтонский пирс, прибрежное место развлечений в Восточном Сассексе. Мои родители водили нас туда в детстве, и с этим связаны прекрасные воспоминания.
Пока мы прогуливаемся по пирсу, солнце начинает садиться, погружаясь в Тихий океан, который окружает нас. Вид потрясающий, он успокаивает и снимает напряжение, нарастающее во мне по мере того, как приближается время возвращения на Манхэттен.
Вдоль пирса расположены различные магазины, от закусочных до магазинов, торгующих безделушками и сувенирами. Мы уже побывали в старомодном магазине газировки, но, тем не менее, мне все равно нравится заглядывать в каждый магазин и смотреть, что они предлагают на продажу.
Несколько местных рыбаков крутятся у края, перебирая свои снасти в надежде поймать улов дня. Их не раздражает ни шум бегающих детей, ни крики, доносящиеся с окружающих нас аттракционов.
Мы направляемся к большому колесу обозрения под названием «Тихоокеанское колесо». Ной покупает нам два билета, и мы встаем в очередь за двумя другими посетителями. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз каталась на колесе обозрения, и новизна всего этого несколько забавляет меня.
— Тебе не терпится вернуться домой? — спрашивает Ной, прежде чем служитель открывает дверь вагона, чтобы пропустить нас вперед.
Мы сидим бок о бок, и я обхватываю его руку, чтобы защититься от морского бриза, бьющего по вагону. Прижиматься к нему удобно, и, в отличие от других мужчин, с которыми я была рядом, он никогда не заставляет меня чувствовать себя неловко, когда наши тела соприкасаются. Возможно, наши злоключения в ту первую ночь разрушили все напряжение между нами. Хотя, как это ни смешно, мы с Ноа никогда не чувствуем никакого напряжения — мы просто сливаемся.
Я поджала губы, глядя в океан и любуясь панорамными видами, когда мы начали подниматься: — Если это можно так назвать.
— Тебе не нравится Нью-Йорк?
Выпустив вздох, я задумалась над его вопросом. У Ноя есть странная манера читать мои мысли еще до того, как я произнесу хоть слово. В чем-то он очень похож на Чарли. Они оба очень интуитивны, или, возможно, мне просто слишком комфортно рядом с ними, и язык моего тела можно прочитать.
— Дом —это не Манхэттен...
— Тогда что? — спрашивает он, — Англия?
Я пожимаю плечами, пустота в моем ответе только порождает еще больше вопросов в моем бешено мчащемся сознании. Что плохого в том, чтобы быть кочевником? Возможно, мне не нужен дом. Моей целью в жизни может быть одинокое скитание по земле. Боже, могу ли я звучать еще более жалко и нездорово?
— Обязательно ли это должно быть место? — задаю я вопрос ему, — Что, если ты не знаешь, где находится дом, потому что это не физический пункт назначения?
Ной кивает с отстраненным взглядом. Как и меня, вид на океан притягивает к себе, как будто с каждым ударом волн о береговую линию смывается частичка нас самих.
— Итак, этот парень, Доминик, — Ной упоминает это имя с легкой неприязнью, — Если ты хочешь так его называть.
Я смеюсь, ударяя его по плечу, пытаясь разрядить свое настроение: — Ты думаешь, я выдумал имя? Это его настоящее имя.
— Ты влюблена в него.
— Я не... — заикаюсь, ненавидя слова «любовь» и «Доминик» в одном предложении, — Это не любовь, ясно? Да, я что-то чувствую, но я не «влюблена» в него, — использую воздушные кавычки, чтобы подчеркнуть это.
Вместо того чтобы говорить, Ной понимающе кивает головой — это его привычка, когда он либо пытается придумать что-то неуместное, либо ему вообще нечего сказать. Я смотрю на его профиль, любуясь острой линией челюсти. У него такое лицо, которое останавливает вас на месте — красивое и поразительное, как у легендарной кинозвезды.
— Итак, помоги мне. Соедини точки... ты не влюблена в него? — спрашивает Ной, приподнимая бровь, наблюдая за мной, — Но у тебя до сих пор нет ответа, и ты тоскуешь по нему?
— Тоскую по нему? — Я снова смеюсь, его выбор слова я мне забавным, — Кто ты? Даниэль Стил?
Его глаза сверкают, когда он тихонько хихикает, что делает его еще более красивым.
— Слушай, я провел эту неделю с кучей авторов романов, так что дай мне немного слабины. Я пытаюсь понять всю эту любовную историю.
Наш вагончик останавливается на вершине колеса обозрения. От открывающегося вида захватывает дух, побережье Калифорнии простирается на многие мили вдаль. Под нами луч яркого света освещает пирс, по которому прогуливаются толпы людей. Это совсем не похоже на Манхэттен. Открытое пространство позволяет мне на мгновение перевести дух, чтобы принять все это.
— Это прекрасно, — бормочу я, — Я чувствую себя такой...
— Удовлетворенной, — говорит Ной, а я крепче прижимаюсь к его боку, — Здесь, наверху, как будто совсем другой мир.
— Это действительно так, — шепчу я, вдыхая свежий воздух, — Итак, ты хочешь сказать, что Ной Мейсон никогда раньше не влюблялся?
Медленной и уверенной походкой, его обычная долгая пауза сопровождается тем, что он расслабляет плечи.
— Я не создан для того, чтобы влюбляться. Я просто хочу хорошо провести время.
Ной очень откровенен, и именно это делает нашу дружбу уникальной. В его присутствии я чувствую себя полноценной личностью без лжи, которую часто говорю, чтобы всем понравиться. Эрик замечательный, но его незрелость иногда становится для меня слишком большой проблемой. Мне нужен настоящий мужчина рядом со мной, а не обязательно тот, кого я должна трахнуть или за кого выйти замуж.