Лекс входит в комнату в костюме. Он только что вернулся домой с рабочего ужина по случаю чьего-то выхода на пенсию.
— О нет, они добрались до тебя, не так ли?
Чарли подбегает к Лексу и крепко обнимает его, плачет у него на плече и говорит, что если она когда-нибудь потеряет память, то хотела бы, чтобы он каждый день читал ей об их жизни и девочках. Он снисходительно обнимает ее, но в то же время закатывает глаза. Лекс садится, и Чарли прижимается к нему, пытаясь поудобнее устроить свой выпирающий живот.
— Спасибо, ребята. Знаете, что еще более удручает, чем этот фильм? Видеть вас, ребята, такими влюбленными, — говорит Кейт, откидываясь в кресле.
— О, иди сюда, — ухмыляюсь, притягивая ее к себе на колени, подталкивая ее, потому что могу, — Я предлагаю тебе сделку: если в тридцать лет мы будем одиноки, мы официально переспам.
— Мне уже тридцать, болван, — она ударяет меня по руке, соскальзывая с меня, — И я знаю тебя слишком хорошо. Ты пытаешься очаровать меня таким образом, а в следующую минуту снова болтаешь об анальном фистинге.
Лекс наблюдает за нами, забавляясь: — Может, нам оставить вас вдвоем?
— Нет, — шутит Кейт, — Пожалуйста, не надо. Ною просто нравится нажимать на мои кнопки, потому что он знает, что может это сделать.
— Это очень верно, — говорю я со зловещей ухмылкой.
Лекс ухмыляется, а затем слегка хихикает: — Я за хорошее времяпрепровождение, но, пожалуйста, ради всего святого, перестаньте говорить об анальном фистинге.
Мы вчетвером смеемся до упаду, как раз когда Лексу звонят из его лондонского офиса. Кейт присоединяется к нему в офисе, оставляя нас с Чарли наедине. Она предлагает нам выйти на улицу подышать свежим воздухом, пока двое других обсуждают работу.
— Ной, — мягко произносит Чарли мое имя, садясь рядом со мной на стул на террасе. Я не хочу ни с кем разговаривать, погружение в жалость к себе кажется мне более подходящим. И я знаю, что она хочет снова поговорить о Морган.
— Чарли, я не хочу об этом говорить.
— Хорошо, мы можем поговорить о чем-нибудь другом, — предлагает она. — Ты помнишь свое последнее лето дома перед тем, как переехать на Восточное побережье?
— Э-э... думаю, да.
— Тебе было тринадцать, и ты только что пережил огромный скачок роста.
— О да, год неловкого роста, — слегка хихикаю.
— Тем летом все девочки из твоего класса говорили о тебе. О том, что Ноа Мейсон был самой горячей штучкой того лета, и они спорили о том, чтобы встречаться с тобой. Была одна девушка, Джорджия, кажется.
— Капитан группы поддержки, Джорджия?
— Да... кажется. Она была на два года старше тебя. Однажды она была в местном магазине, и я подслушала, как она говорила своей компании, что хочет встречаться с тобой, потому что ты самый сексуальный на свете, — преувеличивает она. — Я знала, что она шлюха, и была в ярости, когда услышала это. Я подошла к ней и сказала, что если она подойдет к тебе или обидит тебя, я ударю ее во влагалище.
— Чарли, — я смеюсь, — А ты не ударила? Она тогда была самой сексуальной цыпочкой.
— Ты моя семья, брат, которого у меня никогда не было. Я не хотела, чтобы кто-то причинил тебе боль. И сейчас все по-другому.
— Теперь мы взрослые, я должен быть в состоянии позаботиться о себе, — напоминаю я ей.
— Мне трудно, Ной. Я знаю, что у тебя есть чувства к ней, но она замужем. Это очень важно... вся эта история с браком. Я не собираюсь притворяться, что понимаю, что она чувствует, потому что каждая ситуация индивидуальна. Я знаю только одно... Я ненавижу тот факт, что она причинила тебе боль.
— Они расстались, предположительно, — даже когда я пытаюсь защитить Моргана, это выходит неправильно.
— Но разве ты не думаешь, что она обязана сделать все возможное для своего брака, прежде чем сбегать с кем-то еще? Брак — это тяжелая работа.
— Я не знаю, Чарли. Я так зол. Она сказала мне, что у нее проблемы с ребенком. Видимо, это ее пасынок, и он особенный или что-то в этом роде. Я просто не знаю. Я был так зол и не очень понимал или слушал то, что она мне говорила.
Порыв ветра проносится по патио, согревая и успокаивая мои взвинченные нервы. С задней стороны дома открывается потрясающий вид на горы, уходящие в темноту. Здесь совершенно безмятежно, и теперь я понимаю, почему Чарли и Лекс любят этот дом, несмотря на то, что он находится на значительном расстоянии от города.
— Дети могут быть капризными, — говорит она мне, — Если у ее пасынка особые потребности, то я могу понять, что распад брака может быть тяжелым для ее семьи, — опять же, я не знаю ее обстоятельств. Почему бы вам не попробовать сесть с ней и обсудить это более открыто?
— Потому что я слишком зол, Чарли. Я не понимаю, почему она не может просто уйти. Это даже не ее сын.
— Ну, Лекс и Хейден считают, что твою проблему лучше решит борьба в грязи между девушками.
Я снова смеюсь. Мальчики хорошо меня знают, хотя я и притворяюсь: — Я не уверен, что это именно то, что я хочу сейчас увидеть.
— Я так и сказала, но что я знаю? — с досадой произносит она.
Я опускаю голову на ее плечо, благодарная за то, что в такие моменты рядом со мной есть семья. Хотя мы с Чарли отдалились друг от друга за эти годы, она была и всегда будет моей старшей кузиной, девушкой, которая может сразить любого.
Открывается задняя дверь, и появляется Лекс, одетый в джинсы и черную рубашку-поло, а за ним - Кейт.
— Ну что, вечер мальчиков? — спрашивает он с надеждой.
— Думаю, тебе нужно его провести, — с улыбкой соглашается Чарли.
— Подожди, моя жена действительно согласна со мной?
— Покажи ему сиськи и задницу. Ему нужно отвлечься.
Лекс выглядит ошеломленным, а Чарли отмахивается от него, как от пустяка. Но она женщина, и я знаю, что ее феминистическая сторона качается в углу, требуя, чтобы он не уходил.
— Я думаю, что у меня самая лучшая жена в мире, — говорит он, обхватывая ее за талию и целуя в шею.
Чарли счастливо улыбается, как будто все остальное в мире не имеет значения: — Просто заботься о нем, как о моем брате, — говорит она Лексу, а затем подмигивает мне и идет в дом.
Кейт все еще стоит на крыльце и смотрит на меня со смешанным выражением лица.
— Что ты думаешь? — спрашиваю я, ожидая ее непрекращающейся тирады о том, что женщины являются объектами для мужчин, — Ты думаешь, я переживу мальчишник?
— Я думаю, что у тебя все будет хорошо, Ной, — успокаивает она меня со своей смягчающей улыбкой, — Просто отлично.
***
— Черт, посмотрите на ее задницу, — комментирует Хейден. Он ест попкорн и пьет пиво, наблюдая за реслингом как сумасшедший фанат.
Две дамы борются, обливаясь грязью, в самых маленьких бикини. Та, у которой большая задница — любимица Хэйдена — опустилась на колени, обнажив очень грязную щель.
— Черт! — кричит он, к нашему с Лексом удовольствию.
— Я никогда не мог решить из каких я парней: тех, что предпочитают грудь или тех, что предпочитают задницу, — кручу я сквозь шум.
— Я всегда предпочитал задницу, — подхватывает Лекс, потягивая свое пиво
— Нет, тебе нельзя говорить ни о чем, связанном с задницей, потому что где-то в твоем мозгу это ведет к Чарли, а мой мозг чувствует эти вибрации, и все, что связано с этим образом, очень неправильно.
— Разве плохо, что я хочу твою кузину? — спрашивает он, косясь на меня.