Я отстраняюсь, обиженный тем, что она считает мои слова ничего не значащими после того, как я наконец-то признался в правде: — И то же самое нельзя сказать о тебе, Морган? Что ты сделала, чтобы показать мне, что любишь меня? Ты все еще замужем. И я уверен, что ты все еще спишь в одной постели со своим мужем даже после того, как я узнал правду, — говорю я с отвращением. — Я должен задать тебе тот же вопрос.
—Ты прав. Последние два месяца я не делала абсолютно ничего, только носила в себе чувство вины. Мне жаль, что ты думаешь, что я ничего не сделала, потому что, видимо, дело не во мне, а в других и в том, чего они хотят.
Проводя руками по волосам, я смеюсь над ее комментарием о том, какой разочаровывающей она может быть: — Ты не можешь винить никого, кроме себя. Ты принимаешь решения. Ты диктуешь свою собственную жизнь. Ты не можешь продолжать использовать всех остальных в качестве оправдания, Морган.
И как будто я задел какую-то струну, потряс ее убеждения до самого основания, она смотрит на меня опущенными глазами, пока правда действительно не причиняет боль.
— Знаешь что, Ной? Ты прав, — говорит она, подтверждая истину. — Я должна жить для себя. Принимать собственные решения. И я начну с того, что приму одно из них прямо сейчас, — она придвигается ближе, кладет руку мне на грудь, чтобы почувствовать биение моего сердца. Оно бьется довольно громко, стучит как сумасшедшее. И от одного ее прикосновения оно начинает замедляться, потому что одно ее прикосновение — это то, чего оно так долго ждало.
— Я люблю тебя, но иногда любви недостаточно, — слабо произносит она. — Уйди от меня сейчас. Пойми, чего именно ты хочешь от меня. Потому что я скажу тебе это... — она замирает на полуслове, поддерживая мое любопытство, — Если ты вернешься ко мне и скажешь, что любишь меня, я приму эти слова близко к сердцу и никогда не отпущу их.
Я сопротивляюсь, поднимая руку, чтобы погладить ее лицо, потому что я действительно люблю ее. Но за все это время она наконец-то начала понимать меня и знает, что мне нужно немного разобраться в себе, потому что я не могу отдать ей всего себя прямо сейчас. Есть слишком много вопросов, на которые нет ответов, и мне нужны ответы, прежде чем я возьму ее в свои объятия и никогда не отпущу.
Я решил уйти, но не потому, что я слаб, а потому, что мне нужно найти в себе силы.
И две недели спустя я нахожу их.
Тридцать четвертая глава. Ноа
Я сижу в машине и наблюдаю за человеком, который является мужем женщины, которую я люблю. День слегка пасмурный, а может быть, это смог Лос-Анджелеса, к которому я уже привык. В любом случае, это никак не способствует моему и без того унылому настроению.
Вокруг него много людей — от ассистентов, помогающих с прической и макияжем, до самих моделей, которых фотографируют. С фотоаппаратом в руках он меняет ракурс и подходит ближе, делая снимки. Похоже, он чувствует себя комфортно в своей стихии, счастливо улыбается и направляет моделей в разные позы.
Он также может улыбаться, потому что он женат на любимой женщине.
Выследить Уайатта оказалось сложнее, чем я предполагал. Поскольку мы с Морганом расстались, а Скарлетт отказывается разговаривать со мной после своих сексуальных домогательств, у меня не осталось другого выбора, кроме как связаться с их отцом, Максом.
Мы очень долго обсуждаем сложившуюся ситуацию. Очевидно, Морган рано призналась ему в своих чувствах ко мне, поэтому он знал о том, что мы были вместе на барбекю. Чем больше он говорит о своих отношениях с Морган, тем больше я понимаю, что он такой же, как моя мама. И что забавно, дело не только в том, что я ищу его одобрения, но и в том, что он ищет моего одобрения, чтобы встречаться с мамой.
Над такой извращенной развязкой можно только посмеяться.
Босыми ногами я неловко ступаю по песку, пальцы ног утопают в нем, пока я пробираюсь к месту съемок. Ассистент спрашивает меня, участвую ли я в съемках, и пытается направить меня к импровизированному гардеробу.
— Я здесь, чтобы поговорить с Уайаттом, — говорю я категорично.
Она подходит к месту, где стоит Уайетт, и, конечно, он оборачивается, чтобы увидеть меня. Он кричит моделям, чтобы те сняли пять, снимает камеру с шеи и передает ее ассистенту. Босыми ногами он подходит к тому месту, где стою я, и протягивает руку.
— Ной, — он вежливо улыбается.
Я не знаю, почему я пожимаю ее — это похоже на рукопожатие с дьяволом. Или, возможно, это то, как я воспринимаю это в своей голове. Я ненавижу его, потому что у него есть все, что я хочу. Но ненависть — это такое сильное слово для человека, о котором я ничего не знаю.
Он приглашает меня следовать за ним в тихое кафе, расположенное вдоль оживленного тротуара. Венис-Бич кипит разными слоями общества, удивляя меня на каждом шагу.
Мы заходим в здание, и он заказывает кофе, предлагая мне что-нибудь выпить. Я тоже заказываю кофе, но бессонница тяжким грузом лежит на моем плече. Кафе небольшое, всего несколько разбросанных столиков в кондиционированном помещении. Кроме сотрудников, здесь есть только пожилая пара — возможно, туристы, — которые тихо сидят у окна, любуясь видом на улицу.
— Итак, — говорит он, — Давай поговорим.
Я не знаю, с чего начать. Этот разговор снова и снова прокручивался в моей голове, но я сижу здесь без слов. Единственное, что я знаю, это то, что я сижу здесь напротив него, потому что он — ключ к тому, чтобы мы с Морган были вместе.
— Мне нужно понять ваши отношения с Морган. Это сложно... — я запнулся.
Он делает глоток кофе и откидывается на спинку стула, с сомнением глядя на меня. Он примерно одного роста со мной, не такой подтянутый, но все же довольно мускулистый. Его светлые светлые волосы подстрижены достаточно коротко, и я не заметил раньше, но у него есть татуировка на шее. Я не могу разобрать, что это, но я молюсь, чтобы это не было ее чертово имя.
— Когда я впервые встретил Мо, она была точно такой же, как я, — беззаботной и просто желающей повеселиться. Мы встретились на каких-то диких выходных в Вегасе, и, несмотря на твое нежелание услышать это, это был чисто сексуальный контакт и ничего больше.
Я презираю его за то, что он называет ее Мо. Это заставляет меня сильно ревновать, даже больше, чем упоминание об их чисто сексуальных отношениях. Его лицо, как и вся эта комната, — дружественная мишень для удара кулаком. Но мне приходится сдерживаться, сжимая кулаки под столом и сдерживая ярость.
— Когда ее лучшая подруга потеряла сознание от какого-то наркотика, мы были вынуждены ждать рядом с ней в больнице, пока она не очнется. Это были худшие сорок восемь часов в нашей жизни, — он вспоминает это, но не без боли, которая написана на его лице, и пьет еще кофе, чтобы успокоиться.
— Я только что расстался со своей бывшей девушкой, с которой встречался два года, и когда ты начинаешь сомневаться в жизни, потому что думаешь, что кто-то умирает рядом с тобой… Я поступил трусливо и вернулся к ней. Это была всего одна ночь, но это все, что потребовалось.
— Но я пошел дальше. Мо была фантастической, и мы просто влюбились друг в друга и в жизнь. Мы решили пожениться по прихоти. Все шло прекрасно, пока мы не узнали, что Адди беременна.
Подходит официант и предлагает нам добавку, которую мы оба любезно принимаем. После небольшого перерыва он продолжает: — Морган была расстроена, и я думал, что она уйдет, но она не ушла. Родился Майкл, и все его полюбили, особенно Морган, — его улыбка говорит сама за себя. Морган — добрая и великодушная женщина, несмотря на ее образ злой королевы, когда она рядом со мной.