Вместе со всеми я иду по коридору, затем поворачиваю за угол и вижу толпы людей, ожидающих у выхода.
Чарли стоит у входа с одной из своих дочерей. Я сразу узнаю ее, хоть и не видел много лет. Ее обычно каштановые волосы немного темнее, уложены в короткую прическу, доходящую до плеч. Когда мы были моложе, она была намного бледнее, но я предполагаю, что жизнь в Калифорнии сделала ее кожу такой оливковой. Она всегда была красивой девушкой, поэтому каждый мальчик в городе хотел встречаться с ней, когда мы были подростками.
Я машу рукой, отвлекаясь на постукивание по плечу. Я оборачиваюсь, когда Эрика протягивает мне листок бумаги: — Мой номер. Я воспользуюсь твоим советом. Обязательно позвони мне, хорошо?
Ого! Значит, даже когда я стараюсь не быть сексуальным, то все равно выгляжу именно так. Поговорим о повышении самооценки. Я подмигиваю Эрике и, улыбнувшись, засовываю ее номер в карман брюк.
— Дядя Ной! — маленькая девочка бежит ко мне, обхватывая своими крошечными ручками мою ногу. Что, черт возьми, я должен делать? Я даже не помню, как ее зовут. Она выглядит в точности как ее отец — русые каштановые волосы с ярко-зелеными глазами. Я ожидал, что маленькая девочка должна быть одета в какое-нибудь оборчатое платье, но не она. На ней белая футболка с надписью #Superhero ярко-зеленого цвета и плащ. Ладно, серьезно, этот ребенок уже скалится.
— Так, так, так... посмотрите, кто наконец-то добрался до Лос-Анджелеса, — Чарли ухмыляется.
— Привет, кузина, — я улыбаюсь в ответ, ставлю свою сумку на пол, а затем наклоняюсь, чтобы обнять ее.
Может, я и оставила маму, но Чарли — это семья. Что-то в ней заставляет меня чувствовать себя как дома. Возможно, это годы пыток, которым она подвергала меня, когда мы росли — чайные вечеринки, клинчи — называйте как хотите, она заставляла меня делать это каждое лето.
Отстранившись, она обнимает меня, чтобы посмотреть на меня. Ее глаза стекленеют, и она на грани слез. Я вижу ее небольшой бугорок беременности и предполагаю, что бушующие гормоны вызывают слезы.
— Теперь ты взрослый мужчина, — она гордо улыбается, — И я вижу, что в самолете у тебя уже появился друг, — приподняв бровь, она ждет, что я отвечу.
— Калифорнийцы очень гостеприимны.
Момент выбран безупречно. Ивана, стюардесса с рейса, проходит мимо и останавливается чуть в стороне от места, где стоит Чарли.
— Я остановилась в этом отеле. Позвоните мне, — она засовывает бумажку в нагрудный карман моей рубашки. Чарли хмурится, качая головой взад-вперед.
— Пойдем, Ной. У нас есть некоторые правила, которые мы должны установить, если ты останешься с нами.
Я издаю стон, и дочь Чарли замечает этот жест.
— Дядя Ной, тебе не будет скучно в моем доме. У нас есть куча дел! Может, твои подружки тоже придут в гости?
Наклонившись к Чарли, я шепчу: — Как зовут эту дочь?
— Амелия, — отвечает она с раздраженным видом, — Она самая старшая.
— Верно, — отвечаю я, улыбаясь Амелии, — Дядя Ной не привык быть рядом с детьми, поэтому ты должна быть терпеливой. Ты знаешь, что это значит?
— Ну, да, — отвечает она со скучающим выражением лица, — Мне почти пять. Папа говорит, что у таких мужчин, как ты, есть только друзья-женщины, а не друзья-мальчики. Если, конечно, ты не такой, как мой дядя Эрик. У него есть друзья-мальчики. Он гей.
Я останавливаюсь на середине шага: — Э... разве, ты должна это знать?
— Папа также говорит, что я супер умная и однажды я буду управлять его компанией. Он говорит, что если я стану боссом, то смогу заставить всех носить плащи на работу.
— Это потрясающая идея, — говорю я ей, — Как насчет того, что если ты станешь боссом, я буду работать на тебя. Я бы тоже хотел носить плащ на работе каждый день.
— Договорились, — она улыбается и радостно скачет рядом со мной.
Чарли направляет нас в зону выдачи багажа. Вместе с толпой людей я жду, пока мои чемоданы двинутся к нам. Остальные мои вещи находятся в грузовике, направляющемся сюда. Я не знал, что мне понадобится, чтобы выжить, живя с Чарли и ее семьей — шаг в моей жизни, которого я никогда не ожидал.
Во время поездки на машине до дома Чарли Амелия засыпает, что дает нам время «поболтать».
— Твоя мама рассказала мне о том, что случилось дома.
— У моей мамы большой рот, — говорю я ей, глядя в окно.
— Ты в порядке? Нелегко вот так потерять своих друзей, особенно тех, кто был тебе как братья.
Напустив на себя храбрость, я отвечаю с улыбкой: — Я в порядке. В любом случае, я готов к новым вещам.
— Хорошо, — она колеблется, включает индикатор и выезжает на другую автостраду, — У тебя есть Лекс. Ему будет приятно, что ты рядом.
— Он занимается спортом, в частности баскетболом?
— Э... да, — она смеется, — У него есть места у корта на всех играх «Лейкерс».
— Мило. Может быть, жить здесь не так уж плохо, — бормочу я про себя.
И только на мгновение, когда все выглядит мрачно, обещание билетов на корт поднимает мне настроение.
Потом я вспоминаю о своих золотых билетах — один в кармане брюк, другой в кармане рубашки.
За новое начало.
За новую карьеру.
За калифорнийских крошек.
Жизнь начинает казаться сладкой — снова.
Пятая глава. Ноа
Нет ничего хуже, чем проснуться от плача ребенка — звука настолько раздражающего, что хочется взять наушники для блокировки шума, похожие на те, что используются на взлетно-посадочной полосе аэропорта.
Сравнение плачущего ребенка с самолетом должно сказать вам, как сильно я не люблю детей. Ладно, возможно, неприязнь — слишком сильное слово, учитывая, что это моя племянница кричит на весь дом. Раздражает? Да, это больше подходит.
Но кто бы мог подумать, что есть что-то более раздражающее, чем звук плачущего ребенка в пять утра? Есть — постоянное движение вашей кровати от двух детей, без устали прыгающих вверх-вниз.
— Дядя Ной, проснись!
Я издаю разочарованный стон, поворачиваясь к ним спиной, когда матрас подо мной шевелится. Ради всего святого, у девочек есть батут на улице. Причем огромный. Если вспомнить, сколько раз я раздражал свою маму подобным образом, когда был ребенком, карма действительно запаздывает с доставкой. Она нашла меня, прилепилась ко мне, и, конечно, я сексист, предполагающий, что карма — это она.
Натягиваю одеяло на голову, чтобы отгородиться от шума, но моя племянница, Амелия, тут же сдергивает его обратно: — Ты опоздаешь на работу. Папа говорит, что люди, которые опаздывают на работу, тормозят твой бизнес и поэтому создают меньшую производительность.
Для ее возраста у этого ребенка слишком много мозговых клеток. Однако у папы есть своя точка зрения, возможно, поэтому он управляет одной из крупнейших империй в Соединенных Штатах.
— Девочки, как бы я ни любил ваши утренние звонки, как насчет«дайте мне еще пять минут»? — вежливо спрашиваю я.
— Это то, что ты сказал вчера, дядя Ной, — напоминает мне Амелия, положив руки на бедра.
Как я могу устоять перед их милыми мордашками? Не помогает и то, что у меня сильное похмелье после клуба, в котором я был прошлой ночью с Эрикой и Иваной. Да, я трахнул их обеих. Да, я верю, что мой член тоже с похмелья. Думаю, я спал всего два часа, если не больше. Я был здесь всего три ночи, и все они закончились недосыпанием.
— Обещаю, еще пять минут, — прошу я ласково.