— И как же ты хранила мир сегодня, Пайперель?
Она расправила плечи и вскинула голову.
— Я услышала повышенные голоса и подошла к вовлеченным в ссору гостям…
— Как ситуация дошла до этого? Почему ты не вмешалась немедленно?
— Я немного опоздала после школы и… — она замолчала от груза его недовольства. Это была ее вина. Марчело, дневной Консул, не ждал ни минуты после четырех. Она кашлянула. — Я приблизилась к гостям и начала разговор о проблеме.
— Ты заметила при оценке ситуации эмоциональную нестабильность Этера?
Она подавила позыв сжаться.
— Да.
— И ты все же решила, что дружелюбный разговор — лучший вариант действий? Не стоило ли разделить их, пока не дошло до рукоприкладства?
Она не сдержалась и заерзала в кресле.
— Я не думала, что все настолько серьезно.
— Нужно было позвать Консула. Ученикам можно вмешиваться только в словесные перепалки.
— Когда я пришла, были только слова.
Миновала долгая пауза, она обвиняла сильнее крика. Пайпер прикусила язык. Кричал бы он, если бы она открыто признала поражение.
Ее отец отклонился.
— Наша изначальная цель — не защита деймонов друг от друга. Мы защищаем людей, управляя деймонами. Если мы не можем управлять деймонами, мы перестаем быть полезными и получать поддержку и финансирование правительства. Без их поддержки у нас нет власти.
Она молчала, ведь уже это знала.
— Кто остановил сражение вместо тебя?
Она пожевала губу.
— Другой деймон. Но они часто справляются сами, и потому…
— Деймон управлял. Еще и деймонами, которых мы защищаем. Ты видишь проблему, Пайперель?
Она кивнула. Вся система Консульства была бесполезной, если опасные деймоны управляли другими деймонами.
Квинн долго смотрел на нее.
— Мы не можем больше ошибаться. Послы деймонов прибывают этим вечером, — он вытащил папку и открыл ее. — У тебя ведь урок с дядей?
Она стиснула зубы. Урок был через пятнадцать минут, он прекрасно знал это. Она встала, ведь это был конец разговора.
— Ага. Я пойду.
— Больше никаких ошибок, Пайперель. Тебе особенно нельзя сражаться с деймонами. Мы должны мешать всем физическим стычкам. Или учись, или оставь это дело.
Ее тело похолодело.
— Но…
Он поднял голову.
— Если ты не можешь остановить такую ссору, ты не можешь стать Консулом. Это простой факт.
Она сжала спинку кресла до боли в ладонях, но слов не было.
Квинн посмотрел на бумаги.
— Иди, пока не опоздала.
Она напряженно пошла к двери. В коридоре Пайпер прижала ладони к стене и склонила голову, борясь с волной паники в груди. Потерять шанс? Этого нельзя допустить. Она не могла этого допустить.
Она прошла в конец поместья по коридорам с панелями из темного орешника, украшенным масляными картинами. Консульство, поскольку было им, должно было выглядеть роскошно. Все три этажа были богато обставлены. Восемнадцать комнат на двух этажах и еще десяток номеров в гостиничном стиле в подвале. На первом этаже были две гостиные, кухня, кабинеты, комнаты встреч, библиотека, спортзал, лазарет и не только. Большой диван и стол рецепции заполняли мраморное фойе, это место она очень хорошо знала. Как ученица, она часто сидела за тем столом.
Верхний этаж был ее самым любимым. Там жили работники, это место было убежищем для проживания Консулов и их семей, деймонов туда не пускали. В этом Консульстве жили только она, ее отец и дядя. Еще две дюжины Консулов работали и жили неподалеку.
Теплое сияние ламп под шкафчиками озаряло кухню, когда Пайпер вошла. Тени падали на длинный стол и большой квадратный остров. Где-то в глубине буфетницы было густое шоколадное лекарство, вот только дверца уже была приоткрыта и напоминала пасть.
Она замерла, приглядываясь в полумраке. Она точно не хотела сейчас общения. Кривясь, она обогнула остров и открыла дверцу.
Теплые ладони опустились на ее бедра, притягивая ее к твердому телу. Жаркое дыхание задело ее ухо.
— Здравствуй, красавица, — проурчал мужской голос.
Пайпер ударила локтем назад с силой, что могла сломать ребро. Смеясь, нападающий отпрянул, словно она двигалась слишком медленно, его пальцы скользнули по ее спине, пока он отходил. Она развернулась, готовая бить кулаками.
Юноша с блуждающими руками стоял недалеко, упираясь локтем в стойку. Он мог быть шедевром художника. Золотистая кожа скрывала умеренное количество мышц, выделялись резкие скулы. Его волосы были невероятного цвета платины, что был светлее его кожи, его брови были темными, а ресницы — гуще, чем у всех мужчин. Они обрамляли янтарные глаза такого интересного оттенка, словно темную патину нанесли на древнее золото.