— Ну хорошо, мое предусмотрительное дитя! Пойду отполирую стол Билла Роуза, посмотрю, может бухгалтерия тоже подхватила болезнь быстроты и обработала счета в рекордное время. По-видимому, это доконает наших постоянных клиентов — шок, понимаешь? Э-э… я бы предложил тебе немедленно отправиться домой и дать руке отдых. Но не возражаю, если ты поболтаешься здесь еще с полчаса — на случай, вдруг что-нибудь всплывет. Знаешь ведь, как это бывает…
— Конечно. Нет проблем, Барри.
Я бы все равно не ушел домой; что-то подсказывало, что там мне не будет лучше, чем здесь. Я уже был сыт по горло этим навязчивым полувоспоминанием, преследовавшим по пятам, отбрасывающим на все тень неудовлетворенности. Чем больше я думал об этом, тем меньше мог вспомнить — теперь уже почти ничего конкретного, словно все мне приснилось — все, с самого начала. Но тогда почему от этого воспоминания моя привычная жизнь — мое тщательно скроенное и пригнанное существование от Армани, жизнь, которой, как я знал, можно управлять, явно давала трещину?
Мне необходимо было время, чтобы хорошенько подумать; вспомнить все, чтобы потом спокойно забыть. Но тут Клэр снова принесла мне чашку кофе и уселась рядом, не позволяя сосредоточиться. А в качестве средства для отвлечения внимания у нее были очевидные достоинства. Обычно я не позволял им особенно меня беспокоить: раз и навсегда я принял решение обращаться с Клэр только как с опытным секретарем, каковым она и была, а не как с хорошенькой куколкой. Строго говоря, если уж втискивать ее в какой-то стереотип, Клэр напоминала молочницу из рекламы. Ее волосы и глаза наводили на мысль о полях пшеницы и летних небесах. Да и все остальное тоже: резковатые чувственные черты лица, молочно-белая кожа и веснушки, стройная, но с тяжелой грудью фигура, непринужденность и обаяние, живое, но вполне искреннее. Я любовался ею, не позволяя принимать ее близко к сердцу. Впрочем, когда пытаешься изо всех сил о чем-то не думать, случайное прикосновение волос к затылку или грудь, небрежно задевающая твое плечо, оказываются весьма мощными раздражителями. Естественно, что время от времени это порождало известного рода фантазии, но я был не настолько глуп, чтобы затевать интрижку у себя в офисе. А о чем-то более серьезном и речи не было.
Эти мысли вызвали к жизни маленькую искорку воспоминания. Вчера вечером я от чего-то отступил — да? Та девушка — как же ее звали? Как она выглядела? Я как будто выдумал ее; как будто весь этот безумный вечер был одним из тех снов — достаточно живых и ярких, чтобы заставить тебя проснуться, и в то же время таких, которые невозможно удержать в памяти, — они тотчас испаряются, оставляя за собой только ощущения, приятные или не очень. Подобная мысль должна была принести мне облегчение, но этого не случилось.
А было ли что-то твердым? Что не могло испариться?
Я стиснул чашку. Это было не слишком умно: руку пронзила боль. Она взорвалась ракетой и расцвела сияющим цветком образа — образа яркого, искрящегося, живого. Вот Катика, вонзающая зубы в мою руку, я сам, трясущийся и краем уха слышащий, как Мирко и Джип говорят о…
Говорят о корабле! И его грузе, товарах. Самых невероятных, какие только можно представить. Но ведь все это у меня тут, под рукой.
У меня возникла идея, безумная, под стать всей этой истории. В конце концов, почему бы и нет? Посмеиваясь над собой, я потянулся к клавиатуре и вызвал базу данных по фрахту и швартовке судов. По крайней мере будет забавно посмотреть, что я получу в ответ на запрос об «Искандере».
Посмеивался я не более секунды. Она возникла моментально, запись в обычной форме карточки файла, снабженная кодом причала. Вот такая запись:
Порт отправления: Тортуга, Санто Доминго и порты Запада
Капитан: Сойер, Джас. Г.
Первый помощник: Маттеус, Иезекия И.
Второй помощник: Мак-Галли, Черный Патрик О'Р.
Суперкарго: Стефанопопулос, Спиридион
Боцман: Радавиндрабан, Дж. Дж.
Груженый:
Черный лотос 2 дюж. клеток (на консигнацию, по поручительству)
Индиго, ок. 80 килограммов
Перец (сушеный), 1 тонна
Корень победителя (в тюках), 2 тонны
Кофейные бобы (Гранд Инка), 4 тонны
Шкуры — морская лошадь, 2, валом (на консигнацию)
Дрова (доски), 38 тонн
Пух гагарки, 20 тюков (комп.)
Спиртные напитки, 50 бочек (на консигнацию)
Ночной глаз, 1,5 тонны
В настоящее время погрузка для обратного рейса на Тортугу, Хай Бразил и порты Запада.
Водоизмещение указано, палубный груз на риск перевозчика.