Под действием сливовицы и всего остального голова у меня кружилась, подобные мысли бесцельно бродили в ней и уходили в никуда. Но постепенно я ощутил, что — чудо из чудес! — пульсирующая боль стала утихать. Похоже, Катика это тоже почувствовала, поскольку мягко заставила меня выпрямиться, и ее осторожные пальцы занялись моей раненой рукой. Я бросил туда взгляд и тут же отвел глаза: рука выглядела куда хуже, чем я предполагал, — устрашающее месиво из запекшейся крови. Смотреть на девушку было гораздо приятнее. Особенно теперь, когда она прижала мой локоть к груди, оставив на своих коленях свободно лежащую кисть. Рядом я слышал разговор Мирко и Джипа, но то, что они говорили, доходило до меня с трудом.
— Так скажи, штурман, как это получилось? Как такой прыткий парень, как ты, позволил нескольким шелудивым волкам свалить себя?
— Оплошку допустил, каюсь. Они выследили меня и у ворот навалились. По их меркам это вроде как большая хитрость.
— Да. Будем надеяться, что ума они не набирраются. Только из-за чего весь сырр-борр? Что там особенное, на этом складе?
— Да ничего. — Голос Джипа звучал озадаченно. — Несколько старых грузов, они там уже месяцами пылятся, и товар с «Искандера» — он пришвартовался утром, пришел с Запада. Там тоже ничего из ряда вон выходящего. Черный лотос для Пэтчи, пара шкур морских лошадей, их прислали от Мендозы из Те Арахоа на свой страх и риск, а они возьми и околей. Партия дров на продажу, индиго, перец и кофе из Хай Бразил, пух гагарки — двадцать тюков! — и несколько тонн сушеного корня победителя и ночного глаза для магазинов в аллее Дамбаллы. Ничего такого, что стоило бы спереть. Ну, а чтобы утащить хоть что-то серьезное, нужно куда больше троих. Там, правда, был и ром «Черный дьявол», пятьдесят больших бочек, но Дик-маркитант забрал его еще часа за четыре до того, как я пришел.
— Может, никто не сказал об этом волкам, — пропыхтел Мирко.
— Может быть… — эхом отозвался Джип, но по голосу чувствовалось, что это его не убедило.
Я как раз собирался спросить, что это за товары с такими диковинными названиями, но мое внимание отвлекла Катика — да еще как отвлекла! Я дернулся и едва не опрокинул стол. Ощущение было таким, как будто она, осторожно промыв рану, внезапно развела ее края, вонзила туда зубы и с силой стала отсасывать кровь. Я бросил взгляд вниз и понял, что именно так она и поступила. Более того, она продолжала это осуществлять. Я, дрожа, откинулся назад и увидел улыбающегося мне Джипа.
— В ране может быть грязь, понимаешь? Пакостная вещь — клинки волков, никогда нельзя знать наверняка. А Катикин народ — они у себя на родине все сплошь вампиры!
Катика подняла глаза и выплюнула мою кровь точно на кожаные штаны Джипа. Тот фыркнул и стер кровь.
— Вспомни, с каким сбродом ты водишься! Так и не задавайся, штурман! Сейчас уже не так больно, нет, мой Стефан!
Я умудрился выдавить некое подобие улыбки, а Катика взяла бутыль со сливовицей и стала промывать рану.
— Если уж быть съеденным, так только тобой, лучшей кандидатуры я не знаю, — выдавил я, и девушка хихикнула.
— Особенно под маринадом? Хорошо! Тогда я положу сюда немного бальзама, вот так, и забинтую. И через день-два ты будешь совсем как новенький.
Я с силой выдохнул и вновь изобразил полуулыбку. Джип протянул мне бутыль, но я покачал головой:
— Спасибо, но мне хватит. Надо ехать домой.
— С такой-то рукой? Думаешь, доберешься? Лучше оставайся-ка ты здесь. Попробуешь разбойничий бифштекс Мирко с французским гарниром и стаканчик-другой старого «Вара Орсино» — от него волосы на груди растут и чресла наливаются свинцом, вот так-то! А потом покувыркаешься с Катикой, она тебе покажет чудеса, это уж точно! А ты уж не подведи меня, слышишь, девушка, — устрой ему настоящий моряцкий праздник! Быть бы мне сейчас волчьим мясом, если бы не дружище Стив…
Я слегка заморгал и украдкой бросил взгляд на Катику. Похоже, слова Джипа ничуть ее не взволновали, скорее наоборот.
— Ну-у… — сказал я, и Катика обратила на меня свои большие серые глаза. У меня возникло подозрение, что они лишили многих моряков покоя, если не чего-нибудь и похуже. Тем не менее я потянулся за рубашкой.
— Ты ведь не уходишь? — обиженно, словно не веря своим глазам, сказала Катика. Очевидно, это была хорошо отработанная манера поведения; похоже, она говорила искренно. У Джипа и Мирко вид был тоже растерянный.
— Э, погоди, — запротестовал Джип, и его лицо сморщилось. — Я же собирался устроить тебе вечеринку — я твой должник, ты не забыл? Ты же не можешь уйти просто так, чтоб я чувствовал себя неблагодарной свиньей, правда? Катика вон уже разминается. Сядь! Оставайся! Ты среди друзей!