— Потому что ты не можешь спрятаться от всего мира, Скайла.
— Это немного лицемерно. Тебе не кажется?
Даниэль закрылся ото всех после смерти Синди. Он никого не впускал. Единственным исключением была его дочь.
— Может быть, но я не скрываю своего дерьма. Это все, блядь, открыто. Я могу ненавидеть это, но это не держит меня в оковах.
В оковах. Он не знал, насколько близко к истине он подошел. Я не была свободна и никогда не буду, но это было не то, что я могла признать. Есть причины, по которым я должна хранить молчание. Мой подбородок приподнялся, и я пожала плечами.
— Ты ошибаешься. Я просто такой человек, Даниэль. Вот и все.
Он склонил голову набок, рассматривая меня свирепым, слишком острым взглядом, который не пропускал ничего вокруг него.
— Может быть. — Его ладонь прижалась к стене рядом с моей головой. — Или, может быть, ты действительно что-то скрываешь, как я и сказал.
— Повторяю, я не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Может и так.
Между нами воцарилась тишина, а пропасть становилась все шире, открывая пропасть, которую я никогда не пересеку, даже ради такого хорошего человека, как Даниэль.
— У меня дежурство на кухне со Снуки, — наконец объявила я. — Я проверю Зару через час.
Он попятился, моргая, как будто только что заметил, как близко подобрался. Хмурый взгляд омрачил его красивые, грубые черты лица.
— Спасибо. У меня много дел, и, вероятно, я не вернусь до позднего вечера.
— Нет, проблем. С Зарой все будет хорошо.
Прежде чем он успел сказать что-нибудь еще, я проскользнула мимо него, почти бегом направляясь к двери. Я не могла перевести дух, пока не вошла в зал, изо всех сил стараясь не думать о прошлом и всех ужасах, которые оно вызвало.
***
Растущая луна висела высоко в небе Невады, тусклая по сравнению с мерцающими, ослепительными звездами, разбросанными во всех направлениях, нетерпеливыми подхалимами богини ночи. Теплый ветерок немного остыл после захода солнца и трепал ткань моей рубашки. На моей коже мягкий материал ощущался скорее как ласка любовника, чем как одежда, когда я тихо вздохнула, игнорируя боль одиночества, которая пульсировала в моей груди.
Мои мысли обратились к Даниэлю, вспоминая меланхолию, которая облепила его тело, как вторая кожа. Он носил свое горе как дополнительный слой одежды, неся эту мантию каждую минуту дня, используя ее как опору, чтобы еще больше раствориться в гневе и подстегнуть свою жажду мести. Было ли это безумием, которое управляло его мыслями и определяло его решения? Или это были остатки разбитого сердца?
Я не могла сказать наверняка, но я сочувствовала ему гораздо больше, чем он мог подумать. Всю свою жизнь я жила за стенами, тщательно возведенными, чтобы защитить себя от мира без границ и отца, который не заботился о защите невинности своей дочери. Я всегда была марионеткой, используемой для продвижения его планов. И когда другие хотели того, чего он желал для себя, он предлагал эту драгоценную плоть за определенную цену, проницательно заключая союзы, которые расширяли его деловые связи.
Начались мои кошмары, и крошечная империя моего отца выросла. В результате я не впускала людей. Некоторые пытались прорваться за пределы моих барьеров, не заботясь о моей раненой душе. Но никогда еще мужчина не заглядывал сквозь эту стену, как будто ее не существовало, окно, которое обнажало самые темные стороны, обнажая слои стыда, боли и все последующие шрамы.
Даниэль увидел мертвеца.
По крайней мере, он сделал это сегодня.
По парковке разнеслись крики, которые привлекли мое внимание, я узнала знакомый баритон. Только одного байкера преследовало достаточно, чтобы бросить вызов всей вселенной. Отец-одиночка, который барахтался в отсутствие своей старушки. Весь его мир разрушился, он не знал, как справиться.
Мое тело остановило все движения, осознав, что шум возник где-то над моей головой. Выше, чем можно считать безопасным. Обеспокоенная, я оттолкнулась от стола для пикника, за которым сидела, глядя на звезды.
Мое сердце почти остановилось, когда у меня перехватило дыхание, и я уставилась на Даниэля, покачивающегося на крыше Перекрестка. Балансируя на грани, с бутылкой выпивки в руке, с его губ срывались всевозможные непристойности. Его слова были невнятными, что делало невозможным понять, что он говорит.
Мгновенное раздражение вспыхнуло в моих венах, за которым последовал страх, что он может упасть. Что, если он прыгнет? Или, что еще хуже, разобьется насмерть, и мне придется стать свидетелем этого?
А как насчет Зары? Разве он не думает о своей дочери?
Я хотела надрать ему задницу за это, пока не услышала агонию в его голосе, его отчаянную мольбу об ответах.
— Почему? — Услышала я, как он спрашивает, его голос дрогнул в конце слова.
Что-то внутри меня пробудилось, намек на девушку, которой я когда-то была. Боец, который не позволил моему отцу победить. Мне нужна была ее сила, ее решимость. Подключившись к этому резервуару, я сделала прерывистый вдох в свои легкие. Я была полна решимости и знала, что не могу позволить Даниэлю упасть. Никто из нас не сдастся. Мне просто нужно выяснить, как, черт возьми, он туда попал.
Мой взгляд обыскал стоянку и нашел лестницу, прислоненную к внешней стороне автомастерской клуба. Не останавливаясь, чтобы обдумать последствия, я бросилась к ней, хватаясь за перекладины, когда подтягивала свое тело вверх. Я никогда в жизни не лазила так быстро. Перевалившись через край крыши, я медленно встала, направляясь к Даниэлю.
Напротив меня спиной ко мне стоял Дэниел, его волосы были в диком беспорядке. Его кожаный жилет хлопал на ветру, когда он сделал глоток своего напитка, сжимая бутылку виски в руке, он споткнулся, выпрямляясь в последнюю секунду.
Черт!
Бросаясь вперед, осторожно балансируя на крутом склоне, я старалась не спугнуть его, когда тихо позвала его по имени.
— Даниэль.
Развернувшись, он фыркнул. Пьяный байкер сосредоточил свой пристальный взгляд на мне, эти темно-синие, почти черные глаза, оценивающие, вычисляющие, решающие что-то, о чем я не могла догадаться.
— Милая маленькая Скайла.
Нервничая, я прикусила нижнюю губу, надеясь, что смогу увести его с края крыши.
— Нам нужно выбираться отсюда, Даниэль.
Моргая, он казался смущенным. Слишком пьяный или слишком погруженный в свои мысли, Дэниел, вероятно, не понимал, где мы находимся.
— Какого хрена ты хочешь?
Отлично. Все должно пройти хорошо.
— Я слышала, как ты кричал, — призналась я. — У меня тоже много мыслей. Почему бы нам не пойти и не поговорить об этом?