— Ты на сто процентов уверен, что то, что случилось, так плохо?
Я молча кивнул головой.
— Курсант, за мной! — и он бросился к РЛС-ке.
Подскочив к кунгу, он резко ударил кулаком в дверь:
— Это дежурный по лагерю. Старшему расчета, приказываю открыть дверь.
Дверь чуть приоткрылась и капитан, рванул ее, выбросив на улицу одного из радистов.
— Кто старший? — и уже повернувшись ко мне. — Курсант, что нужно делать? Быстро!
— Выключить высокое напряжение, остановить антенну, заглушить вспомогательный двигатель!
— Товарищ капитан, нам разрешили! — хором запели радисты.
— Выполнять! — рявкнул капитан.
— Есть выключить высокое.
Старший стал клацать кнопками и тумблерами, выводя станцию из рабочего режима.
— Старший расчета за мной, остальным закрыть дверь и оставаться на местах.
Мы втроем вышли из кунга.
— Показывай, где. — обратился ко мне капитан.
— Да что тут показывать, вон сапоги торчат. Давайте доставать.
— Подождите, я сам. Как его зовут?
— Максад.
Капитан подошел к двери отсека и толкнул сапоги:
— Максад! Максад! Просыпайся.
Водила, что-то промычал, но стал приходить в себя.
— Таварыш командыр, я ремонт, я ремонт дэлал! — залопотал он, увидев офицера и нетвердо спускаясь на землю. Мы с тревогой смотрели на него. Он еле стоял на подламывающихся ногах. То ли спросонья, то ли от слабости, обусловленной облучением.
— Это точно так опасно? — капитан вопросительно смотрел на меня. — Вроде живой.
Но уже старший расчета РЛС молча постучал по предупреждающим табличках на двери отсека:
— Амба, товарищ капитан! Сколько он там проспал? Часа четыре? И почти на волноводе…
— Ладно. Я пошел вызывать медика и начхима5. Присмотрите за ним и дайте ему…. Блин, а что ему можно дать? … Дайте хотя бы чая. — и он, чертыхаясь, направился в штабную землянку.
Часам к девяти приехал медик с начхимом. Пообщавшись с дежурным, выслушав меня со старшим расчета РЛС, они посадили ничего не понимающего Максада в буханку и уехали в часть. Нам же сыграли тревогу и у батареи начались вторые сутки итоговых учений. Через час мы уже были основательно в «мыле» и даже не вспоминали о незадачливом водителе. Вместо него за рулем нашего Урала сидел седой «партизан».
По возвращении в часть, мы узнали о том, что Максада уже комиссовали и отправили домой в сопровождении начхима.
Параллельно с этой историей в нашей же части развивалась еще одна драма. Вот так тихо и совсем незаметно для постороннего взгляда. Узнали мы о ней от нашего полкового начхима. Одновременно с нами проходили сборы студенты-медики. Если мы, механики и радисты, учились на артиллеристов-зенитчиков, то медики учились на начхимов полков. То есть на тех, кто мог бы бороться с бактериологическим и химическим оружием. Если для нас экзаменом были боевые стрельбы, то для медиков придумали кое-что поинтересней. Они должны были, в специальном защитном костюме, зайти на территорию, искусственно зараженную боевыми отравляющими веществами. Зайти, какое-то время потусоваться там, затем выйти и произвести над собой весь комплекс мер по дегазации себя и своего снаряжения. Правильная дегазация — это отдельная песня. Ведь можно избежать заражения на местности, но при снятии защитного костюма, случайно коснуться зараженного места и … все. Каюк.
Вот при сдаче такого экзамена и произошел следующий драматический момент.
Наш полковой начхим, в сотый раз рассказав медикам о том, на что нужно обязательно обратить особое внимание при нахождении на зараженной территории, перешел непосредственно к самому экзамену:
— Товарищи курсанты, внимание! Экзамен будет проходить в несколько этапов. Первый этап — мы должны будем одеть защитные костюмы и личные противогазы. Во время второго этапа мы выдвинемся на технике на зараженный участок. Там спешимся. Пройдем около километра, затем, опять же на технике, вернемся обратно. Третий этап будет включать в себя снятие защитных костюмов, противогазов и соответственно дегазация их и техники. После этого экзамен будет считаться сданным успешно. Вопросы!