Теперь появился еще один претендент на мою миску, который тоже вцепился в нее. Но, похоже, никто ему ее уступать не собирался. Они вчетвером стали драться из-за моей миски, стараясь отцепить руку соседа, и швыряя при этом кусками каши в соперника. В результате миска оказалась на полу вместе со содержимым. Но это ничуть не испугало моих соседей, они бросились подбирать кашу с пола и засовывать ее себе в рот. Я не мог спокойно смотреть на этот спектакль, вылез из-за стола и подошел к тетке.
— Чем это вы нас кормите? — спросил я. — Наверное, каким-то из этих деликатесов, выставленных на всеобщее обозрение. Раз больные лезут в драку из-за вашей стрепни!
— Чем надо, тем и кормлю! — заявила она. — А если будешь спрашивать, вообще тебя кормить перестану! Забудешь, от чего тебя лечат!
— Уже забыл, — сообщил я. — И если буду тут питаться, то, пожалуй, забуду и все остальное, что еще помню.
И я покинул столовую с гордо поднятой головой.
После завтрака нас построили и повели во двор. Правда, некоторые пациенты клиники прятались под кроватями и прикидывались ветошью, но санитары вытаскивали их оттуда и загоняли в строй. Нам нужно было помогать рабочим, которые строили больничный морг. Оказалось, что совсем недавно привезли кирпич, который не могли привезти в течение двух лет. Самосвал ссыпал его посреди двора и уехал. В нашу задачу входило подтащить его потихоньку к строительной площадке, расположенной в самом дальнем углу больничной территории.
Конечно, больные сразу разбрелись кто куда, и санитары стали загонять их на стройплощадку, бегая за ними по всему двору. Но те усиленно симулировали немощь. Они валились на землю, не дойдя до рубежа, или расползались в стороны, как тараканы.
После долгих препирательств и ловли беглецов нас кое-как согнали к огромной куче кирпича, наваленной на самом проезде, и мы худо-бедно стали растаскивать ее по кирпичику. В виду истощения сил больные брались втроем за один кирпич и несли его, наступая друг другу на ноги и падая. Но поскольку больных все же было намного больше, чем рабочих, кирпичи неторопливой струйкой потекли на стройплощадку. Я тоже было принял участие в этом аттракционе, подтаскивая по одному-двум кирпичам. Но скоро мне это наскучило.
Стройплощадка представляла собой давным-давно вырытый котлован, на дне которого была огромная лужа, из которой торчал кусок фундамента и одна из начатых стен морга. До возведения крыши было еще ой как далеко. Парочка рабочих ходила в сапогах по этому болоту и пыталась пристроить кирпичи на то место в кладке, где им надлежало находиться. Причем, делали они это без цементного раствора. Наверное, это был какой-то передовой метод строительства.
Сам главврач нашего зверинца лично руководил строительными работами и поглядывал на нас, стоя в сторонке с приближенными, врачами различных отделений. Когда мне надоело таскать кирпичи, я подошел к нему и спросил в лоб:
— Не слишком ли так напрягать больных людей? Все-таки тяжеловато для них будет!
— Для кого? — удивленно переспросил главврач.
— Для больных!
— Ах, для больных! — засмеялся он. — А то я вас не понял! Ну что вы, дорогой! Это очень полезная для здоровья лечебно-трудовая профилактика. Кстати, она утверждена минздравом как эффективное средство лечения нервных расстройств. Такая нетяжелая работа позволяет людям отвлечься от своих болячек, немного размять мышцы и наладить кровообращение.
Признаться, я и не знал, что есть такое средство для лечения. Это меня даже обнадежило. Я решил остаться в этой больнице подольше, несмотря на плохое питание.
— А скажите, не знаю, как вас по батюшке, это средство может помочь восстановлению памяти? — поинтересовался я.
— А как же! Оно не только восстанавливает память, успокаивает нервы, благотворно влияет на сердце, мускулатуру, дыхательную систему, но и способствует омоложению всего организма.
И он принялся вдохновенно объяснять мне теорию трудотерапии с таким набором медицинских терминов, что через пять минут я начал терять сознание.
— Спасибо, я понял! — сказал я. — Можете дальше не рассказывать. Если память восстанавливает, тогда я пошел вкалывать дальше.
И я отправился к соратникам, чтобы помочь им таскать кирпичи.
До обеда работы продолжались ни шатко, ни валко. Причем директор все время пытался руководить работой, отлынивая, таким образом, от трудового процесса. Он орал на других больных и размахивал руками, объясняя им, куда надо тащить кирпичи. Видя его руководящий порыв, главврач назначил его прорабом и выдал ему кепку для солидности и отличия от простого контингента. Ну, уж с кепкой он стал вообще неприступен и с новой энергией принялся гонять больных по всей стройплощадке, указывая, кому что брать и куда нести.
— А ну ты, бери здесь! — кричал он, махая руками и подгоняя пинками зазевавшихся больных. — А ты положь сюда! А вы там, не стойте, подносите с этой стороны! А ты чего сидишь, хватай кирпич и тащи его сюда на всех парах! А вы там, че стали, а ну работать!
Вдруг откуда-то появился репортер из какой-то газеты. Он принялся фотографировать наш трудовой порыв и бодрый энтузиазм. Пошатавшись по участку, он нацелился на кучку больных, которые вчетвером тащили пару кирпичей. Увидев это, наш прораб пристроился рядом, тоже подхватил кирпич и скомандовал:
— Снимите меня!
Репортер с удовольствием запечатлел этот исторический момент.
— Разошлите мое фото в центральные газеты, — попросил наш прораб и сунул ему что-то в карман. — И подпишите — «Директор Иван Пробкин на субботнике».
Вскоре директор до того загонял бедных больных, что от них только пар шел. Даже мне досталось от него парочку пинков. Наконец, мы не выдержали и решили нажаловались на него главврачу. Вернее, это чистюля подбил нас заложить прораба. Пока тот носился где-то в другом конце двора, мы организованной группой подвалили к главрачу, мирно беседующему с окружавшими его врачами.
— Какие проблемы, ребята? — доброжелательно поинтересовался он.
— Этот казнокрад заставляет нас выполнять по три нормы! — сообщил чистюля. — А мы одну и то с трудом! Надо бы убрать от нас этого прохиндея! Сам ничего не делает, а только мешает нам своими указаниями!
— Знаете что, я его назначил, мне его и снимать! — заявил главврач со всей ответственностью. — И меня он пока полностью удовлетворяет. Со своими обязанностями справляется, работы ведутся.
— Да он просто издевается над нами! — доложил адмирал. — Если бы такой человек был у меня на судне, я бы его за шкирку и за борт, акулам на корм.
— Но кто еще может так хорошо руководить вами, как не прораб? — возразил нам главврач. — Придется подчиняться! Иначе мы тут с вами еще пять лет будем этот чертов морг строить!
— А зачем его вообще строить? — уточнил лысый писака. — Лучше построить мавзолей. Там хоть можно полежать по-человечески!
— Как это зачем! А где хранить отработанный материал? Поймите, граждане, вы же работаете на себя! — принялся объяснять нам главврач. — Кому нужен морг — вам или мне? Конечно, вам! Кто там лежать будет — вы или я? Конечно, вы! Согласны! А если вам так нужен морг, что без него жить невозможно, значит, вы и должны построить его сами, своими руками. За вас никто этого делать не будет!
В общем, мы ушли с позором. Директор, узнав о неудачной попытке нашего дворцового переворота, еще больше вдохновился и принялся шпынять нас с удвоенной энергией. Но мы затаили обиду. Лысый писака, как самый хитрый из нас, как-то исхитрился, подбежал к прорабу, пока тот отвлекся на безалаберных больных, которые не хотели таскать кирпичи, стянул с него кепку и надел ее на себя.
— Я вас переизбираю за грубость! — заявил он. Затем дал директору хорошего пинка и сказал: — А ну, нечего сачковать! Давай работай, работай, работай!