— Еще ничего. Но всякие маньчжуры и даурцы сильно мешают прокладке дороги к Тихому океану. Я с ними разберусь, конечно, но было бы неплохо с Китаем договор о границе подписать.
— Так есть такой уже.
— А он мне не нравится, неправильный он. Китайцы свою границу давно уже обозначили, а всё норовят за неё вылезти. Так что нужно подписать такой договор, чтобы китайцы сами свою же границу и признали.
— Это какую же?
— Там пограничная стена стоит, вот вдоль нее пусть граница и проходит. А так как я человек не жадный, то можно даже договориться, что не по самой стене, а метрах в ста южнее…
— Ты не просто наглец, а наглец невероятный. Однако у меня наград выше Андреевского креста нет, так что… Нессельроде уже стар стал, не хочешь после него канцлером поработать?
— Спасибо, но не хочу. Я же всего лишь железнодорожник, мне вся эта политика поперек горла.
— Железнодорожник он… Ладно, была бы честь предложена. Всё, вали отсюда, мне еще губернаторов в новые губернии подбирать. Кстати, у тебя по кандидатурам предложений нет?
— Точных нет, но я бы предложил в Софийскую губернию из генералов-болгар кого-то назначить…
— Из болгар у меня лишь полковников двое…
— Присвоить им генералов и назначить… организовать там две губернии. На губернию Белградскую — серба, слышал, что есть такой. А на Бухарестскую… думаю, что кого-нибудь из вашей семьи. Александра, например, пусть опыта в управлении наберется.
— Разумно… ладно, иди уже.
— Уже иду. А вот на Галицию предложу Николая Стефанеско, он русин, народ тамошний ему знаком.
— Не слышал о таком.
— Он пока не генерал, из отставных прапорщиков, у меня управляющим по Криворожскому району работает. Работал.
— Прапорщика в губернаторы? А он хоть дворянин?
— Был прапорщиком. Администратор он отличный, да и в воинском деле не из последних. Я его назначил подполковником ополчения, за взятие Смирны вами уже пожалован Святым Георгием…
— Павлов, ты хоть иногда думаешь что говоришь? Подполковника — и генерал-губернатором! Тебя точно надо Бенкендорфу на опыты сдать.
— Не надо меня Александру Христофоровичу на опыты сдавать. Он уже старенький, тяжко ему будет.
— Ну разве что возраст его уважить… Так, — Николай повернулся к секретарю, — пиши указ. От, скажем, пятнадцатого мая указ будет… был: всем офицерам ополчения утвердить присвоенные командиром ополчения герцогом Павловым звания со старшинством на дату присвоения. А этот, как его, прапорщик, — Николай снова повернулся ко мне, — он кроме Смирны еще чего-нибудь брал?
— Еще Бодрум брал, Муглу…
— Достаточно, пиши новый указ… когда он Бодрум брал?
— Шестого, если не ошибаюсь, августа взял.
— Если ошибаешься, то сам виноват будешь. Пиши, — это снова секретарю, — от седьмого, нет, от десятого августа: за взятие Бодрума жалую подполковника… как его? — Стефанеско, Николай Николаевич, — подсказал я, — вот его жалую полковником. Все, неси в канцелярию, пусть оформят. А ты, Павлов, вези этого прапорщика-полковника ко мне срочно, за этот, ну который последний, город пожалую его генерал-майором и пусть Галицией правит. Однако отвечать за его правление будешь лично ты! Всё, проваливай, надоел. Но записки свои по Канаде и Австралии ты мне на неделе принеси: когда еще обещал, а обещания, если их мне дают, принято у нас в России держать…
Вся эта заварушка закончилась осенью пятьдесят шестого года. На карте Европы появилась независимая Ирландия и Венгрия, появилась и быстро исчезла Богемия, а пресловутые Эльзас и Лотарингию Максимилиан второй — новый король Баварии — присоединил (по моей настоятельной просьбе) к Германии. Что же до Богемии, то тамошние ребята быстро сообразили, что на них теперь Пруссия зуб большой точит — и после недолгих размышлений, внимательно посмотрев, что творится в присоединенных к России Болгарии, Сербии, Румынии и Галиции, решили «спрятаться» под крылышком Николая. Ну а русский царь соблаговолил их просьбу удовлетворить…
Почти вся территория бывшей Оттоманской империи присоединилась к России — за исключением трех «внутритурецких» вилайетов, но мы их специально не брали, чтобы было куда высылать недовольных русским царем. А с «заморскими владениями» Британии и Франции возни было еще много. Очень много, так что мне пришлось даже на время стать губернатором Канады и Австралии. Ненадолго, конечно — генералов безработных у Николая было в достатке, и многих он давно уже мечтал услать куда-нибудь подальше — а тут и случай подвернулся. Но и я успел, по крайней мере в Канаде, дел наделать.