— Интересный у вам подход к финансовым вопросам, — усмехнулся Николай. А Канкрин поинтересовался:
— А все вспомогательные дороги? И вы же мужиков еще тысяч шестьдесят купили, а это ведь в копеечку немалую…
— Мужики, которых я купил, у меня и остались. Ну да, некоторые померли, по старости или от болезней, но народили они новых мужиков куда как больше — так что и тут у меня лишь прибыток.
— Очень, очень интересно… — задумчиво пробормотал Егор Францевич, — а скажите, Никита Алексеевич, вот если бы мы всё это покупали и подрядчикам за работу платили бы, то во что дорога обошлась бы? Чисто из любопытства спрашиваю.
— Если совсем грубо прикинуть, то миллионов бы в тридцать дорога бы встала. А если не у меня рельсы и прочие стальные изделия покупать, то, думаю, больше сорока миллионов бы потратить пришлось.
— Вот! — торжествующе воскликнул Канкрин, обращаясь и Николаю. — Я же говорил, что никак не менее сорока миллионов!
— А я говорил, что с ценами Павлова вышло бы уложиться в сумму менее тридцати! — возразил ему царь.
— Однако, раз этого не случилось, то и спор наш ничем закончился. Но я вот что думаю… — министр финансов замолчал, как-то нехорошо на меня поглядывая.
— Давай уж, Егор Францевич, не томи. Человеку, который треть бюджета государственного просто так Державе подарил, ты нового ничего не скажешь.
— А вот скажу! Никита Павлович, вы, как я вижу, выстроили внутри поместий ваших что-то вроде государственной финансовой системы, причем системы весьма доходной, при том, что и людишки у вас живут более чем просто сыто…
— Ну, если совсем абстрактно на картину взглянуть, то можно и такую модель принять.
— Что, извините? А… Я это к чему. В Державе имеется немало угодий казенных и крестьян государственных, с которыми управляться назначено как раз моему министерству — но должного управления устроить ну никак не выходит. С казенных поместий сплошные недоимки, вместо хоть каких-то прибылей в казне получаются одни лишь траты. Тут генерал Киселев, Павел Дмитриевич, давно уже желает некую реформу управления крестьянами государственными учинить… вы не посмотрите его предложения? Николай Павлович в целом генерала поддерживает, но мне кажется, что предложения сии…
— Не предложения его я поддерживаю, а генерала уважаю! — быстро внес ясность Николай, — а как раз то, что он предлагает… — он несколько секунд помолчал, вероятно подыскивая нужные слова, и затем продолжил:
— Я вообще не пойму, как он собирается и в денежной части порядок навести, и мужикам жизнь облегчить. Ведь сие есть вещи строго противоположные.
— Но вот у Никиты Алексеевича же вышло так устроить!
— Но Никита Алексеевич ко мне со своими предложениями и не лезет. А знаешь что, граф: давай я тебе в распоряжение все угодья государственные с мужиками вместе в управление передам. Ну или хотя бы часть угодий, но не самую маленькую. Знаю, знаю что ты скажешь, а посему сперва выслушай: всё это тебе в управление передается лет, скажем, на двадцать. И первые года три… пять лет с тебя никаких доходов казна спрашивать не будет. То есть с этих угодий доходов, а то мы с Егором Францевичем вообще по миру пойдем. А после… ты вроде говорил, что каждый мужик тебе чистого доходу по пятнадцати рублей дает?
— Вам, Ваше Величество, неточно слова мои передали. По пятнадцати рублей мне дает не каждый мужик, а мастеровой, мною выученный. И не в год, а в день. Мужик же чистого дохода хорошо если рублей сто в год даст.
— Если ты через пять лет с каждого государственного крестьянина сможешь дать казне хотя бы по десять рублей…
Канкрин сдавленно хрюкнул:
— Николай Павлович, ты хочешь чтобы молодой граф через пять лет бюджет вдвое в одно лицо увеличил? Уж на что я до денег жаден…
— Мужиков сколько? — поинтересовался я. — И земли сколько и где?
— Вот видишь, Егор Францевич, юный граф задачу понял, осознал и готов ее исполнить. И ведь исполнит! А вот чем нам его за это наградить, я даже и не знаю… пока. Но через пять лет мы и это решим. Значит, берешься, граф?
— Так сколько?
— Всего людей, считая с бабами и детьми, примерно девятнадцать миллионов, — пробурчал Канкрин. — Земель соответственно, а если нужда будет — и обоснование этой нужды, — это он особо голосом выделил — то казенных земель в России в достатке, — потом что-то вспомнил и добавил: — а при особой нужде и с владельческой землей, думаю, разберемся.
— Тогда последний вопрос: каковы сейчас доходы казны от этих миллионов мужиков?