– Прости, Конан, но я не поеду с тобой, – покачал головой полугном. – Я нашел то, что искал всю жизнь, и ради этого я готов пожертвовать приключениями и свежим воздухом.
– Рингу? – варвар задумчиво стукнул ножом по серебряному бокалу и вслушался в мелодичный звон. – Ты уж извини, но у нее на уме одни интриги, шпионство и политика. А если она и увлечется кем на время – так лощеным красавчиком вроде Арраса. Поверь, Ринга никогда не оценит тебя.
– Не верю, – Мораддин принялся тщательно изучать орнамент на блюде с фруктами. – Она уже устала играть в эти игры с Канцелярией и воображать себя несгибаемой и сильной, устала от своего вечного одиночества. Может быть, она сама еще этого не знает, но я-то знаю. Ринге, как и любой другой женщине, нужны тепло, ласка, любовь и защита. Если не сейчас – обязательно понадобятся в будущем. Я подожду. И тогда она оценит то, что я могу и хочу ей дать.
– Можно подумать, мало баб на свете, которые побегут за тобой на край земли, едва ты свистнешь, – пробурчал Конан.
– Может быть, найдется парочка, – согласился Мораддин. – Но мне нужна Ринга. Только она и никто другой. И я готов бороться за нее и жертвовать многим. Может быть, когда-нибудь ты поймешь меня. Может быть, нет.
– Надеюсь, Кром охранит меня от такого безумия, – хмыкнул Конан. – По мне, так лучше свободы ничего нет.
– Есть, – спокойно возразил Мораддин. – Когда в твоей жизни появляется тот, ради которого ты готов добровольно расстаться с этой свободой.
– Вижу, ты крепко влип, – пожал плечами Конан, поднялся и потянулся, хрустнув суставами. – Ну, воля твоя. Митра даст, свидимся еще. Хотелось бы мне посмотреть, каким станет неистовый воин Илдиза лет эдак через двадцать…
– И мне бы хотелось посмотреть, что станется с тобой, Конан, – улыбнулся Мораддин.
– Известно, что, – ухмыльнулся северянин. – Я буду королем. Только вот страну себе приищу подходящую.
– Может, и станешь, – кивнул туранец. – Только, пожалуйста, не в Немедии, а то мне придется срочно переехать. И не в Туране. Родина все-таки, жалко ее.
– Тогда из подходящих только Аквилония остается, – хохотнул варвар. – То-то старый Вилер обрадуется!
Конан протянул руку полугному, и Мораддин крепко пожал ее. Воцарилась пауза: каждый думал слишком о многом, но вслух не решался выразить свои мысли.
– Ну, бывай, сын гнома, – неловко сказал Конан. – Удачи тебе. Во всем.
– И тебе, киммериец, – тепло произнес Мораддин. – Прощай, друг.
От избытка чувств Конан лишь выругался и стремительно вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он толкнул дверь и оказался на улице. Ночное небо было усыпано звездами, похожими на головки блестящих булавок, воткнутых модницей в черное бархатное платье. Полная желтая луна снисходительно взирала на спящую немедийскую столицу.
– Но в Асгалун я все равно не поеду! – решительно сказал Конан неизвестно кому и поправил на спине перевязь с мечом. – Даже и не просите!