– Ния, да замолчишь ли ты наконец! – резко сказала Ильма и дернула девочку за руку так, что она чуть не упала. Ния показала Конану язык и вновь устроилась рядом с матерью.
– И где же наш грозный папа? – невзначай поинтересовался северянин. – Неужели он отпустил такое сокровище в путешествие без охраны и провожатых?
– На нас напали… в горах… – пробормотала Ильма и поежилась. – Все мои спутники погибли, удалось бежать только нам с Нией…
– Кто напал? – удивился Конан. Боги, неужели Карела Ястреб вернулась домой и теперь вместе со своими головорезами околачивается где-то поблизости? Только этого не хватало…
– Не знаю… Какие-то разбойники, наверно… – хорошенькое лицо девушки опять приобрело испуганно-измученное выражение. – Я совсем не представляю, что мне делать…
– Присоединяйтесь к какому-нибудь каравану и возвращайтесь домой, – посоветовал Конан. – Тут как раз есть караван, направляющийся в Немедию.
– Мы не можем в Немедию! – вскрикнула Ильма. – Нам надо в Коф!
– Караваны в Коф ходят через Аренджун, – пожал плечами Конан. – Но ехать так далеко женщине без спутников опасно, особенно в Заморе.
– Нам надо в Коф, – как заклинание повторила девушка, умоляюще глядя на северянина, словно в его силах было доставить их туда.
– В таком случае, нам не по пути, – развел руками Конан и почти искренне добавил: – А жаль…
Тут северянин буквально почувствовал обжигающий взгляд Ринги, упершийся в его спину. Представив себе выражение ревности и досады на узком точеном личике девушки-гуля, Конан испытал прямо-таки наслаждение. Изобразив торжествующую улыбку, Конан медленно обернулся в сторону своей спутницы… и ухмылка на его лице увяла. Потому что внимательный взгляд рабирийки был направлен совсем не на своего бывшего возлюбленного, и даже не на его миловидную собеседницу. Во все глаза Ринга смотрела на ребенка.
ГЛАВА ВТОРАЯ
– Нергал забери всех женщин, а рабириек – в особенности!
С крайне мрачным выражением лица Конан трясся в седле позади каравана, глотая поднятую медлительными вьючными лошадьми дорожную пыль. В данный момент киммериец был готов скопом отправить всю прекрасную половину человечества куда подальше, не думая о том, сколько трудностей при этом возникнет у большинства взрослых здоровых мужчин. Впрочем, варвара можно было понять. Сначала эта вздорная девица Ринга, воспользовавшись поддержкой галантного Мораддина, лишила Конана двадцати золотых, не позволив наняться в охрану каравана. А посреди ночи та же Ринга подняла Конана с постели и заставила тащиться в караван-сарай, чтобы сообщить забывшему спросонья удивиться Исмаилу, что они с радостью будут сопровождать его караван и согласны на любые условия. В результате пронырливый караванщик снизил их плату вдвое, но рабирийка и глазом не моргнула, хотя сердце Конана при этом буквально облилось кровью. И теперь Ринга ехала бок о бок с невозмутимым как всегда полугномом впереди каравана, слегка опасаясь, впрочем, приближаться к разгневанному ее неожиданными решениями и потерей десяти золотых киммерийцу.
– Ты чем-то расстроен, Конан?
Звонкий девичий голос вывел северянина из мрачной задумчивости. Рядом с ним на каурой смирной лошадке ехала Ильма, искоса поглядывая на Конана. Молодая женщина вместе со своей дочкой присоединилась к каравану перед самым его отбытием из Шусфа. Видимо, поняла, что до Кофа ей одной не добраться – или ее в этом убедила вездесущая Ринга. По крайней мере, Ильма изменила свое решение после продолжительной беседы с рабирийкой, невесть как сумевшей пролезть к ней в доверие – правда, в этом девушке-гулю не было равных, в чем Конан убедился на собственном горьком опыте.
– Просто некоторые уроженки некоторых гор крайне раздражают одного варвара, – хмуро сообщил Конан, хлестнув поводом по крупу ни в чем не повинной лошади, на которую, впрочем, это не произвело особого впечатления.
– Да, порой всякие чересчур много воображающие о себе особы бывают совершенно несносны, – заметила Ильма, с чисто женской интуицией догадавшись, какого ответа от нее ожидают. От такого взаимопонимания на душе у Конана потеплело, и он мысленно позволил Нергалу оставить избранных представительниц противоположного пола в этом мире. Киммериец покосился на маячившую впереди надменную спину Ринги и подмигнул Ильме. Та захихикала.
Сейчас Ильма была совсем не похожа на ту испуганную и измученную девушку, с которой Конан познакомился в “Усталом путнике”. Казалось, все свои страхи и тревоги она оставила в Шусфе, и теперь выглядела легкомысленной и веселой, словно освободилась от тяжкого груза. Она без умолку болтала, смеялась, кокетничала со всеми попадающимися ей под руку мужчинами, и вообще вела себя мало подходящим для знатной замужней дамы образом. Больше она напоминала Конану обычную городскую девицу – портниху или служанку, с которой так приятно завести скоротечный и ни к чему не обязывающий романчик.