Разорвав этот безмолвный поединок взглядов, Мустафа посмотрел на отца... и едва устоял на ногах: Он тоже смотрел на него, и в его холодном взгляде была подозрительность и презрение. Столько, будто он, Мустафа, совершил что-то непоправимо ужасное...
Тут бы и умереть от безысходности и беспощадности этого презрения, вот так, рядом с братом.
Но и это вынес сильный дух его.
Дальше шли годы. Как и прежде, были его поддержкой валиде, Румейса, две милые дочурки, сын, народ...
Научился ценить каждое мгновение счастья рядом с близкими людьми, с ребёнком, с любимой, с матерью, братьями, и, ни на что невзирая, с отцом.
А янычары, по слухам, уже и повелителю, в открытую стали превозносить его имя, называть своим султаном.
Однако на довольно долгое время воцарилась пугающая тишина. От повелителя - ни слуху, ни духу.
Так и прошло несколько лет.
Затем позвали в новый поход. Поход на Персию.
Когда то ранее шахзаде уже ходил в поход на персов, при этом во главе армии. Тогда задачей было утихомирить шиитов. Враги были бы рады неудаче, но... Мустафа довольно быстро одержал блестящую победу. Победу, принесшую ему новый прилив любви янычар...
На этот раз поход возглавлял Рустем-паша. Однако янычары, недовольные Великим визирем, всё больше распаляясь и восхваляя своего героя, остановились у Амасьи, требуя того, чтобы их возглавил в этом походе не Рустем-паша, а он, Мустафа, если повелитель уже не в состоянии ходить в походы.
Мустафа не знал, как поступить в этой ситуации. Решил дождаться ответа повелителя, не отвечая полку ни "да" ни "нет".
Султан решил присоединиться к войску.
В это время шахзаде настигло письмо главного визиря Рустема паши, в котором он просил его со своим войском выступить вместе с султаном в поход.
Это была ловушка.
Да разве мог знать это шахзаде?!
Глава 14
Двинулся в путь, к лагерю повелителя, в Эрегли, и прибыл довольно быстро.
Войны поприветствовали его с воодушевлением, с надеждой и подобающими почестями.
Отец позвал его к себе.
Обсуждать с султаном план военных действий уже вошло в привычку. Рад был шахзаде вновь увидеть его, братьев...
Без охраны пошёл.
Зашёл в шатёр и огляделся - где же повелитель?
Его не было. Может, отошёл на время...
Шатёр был довольно большой, мягкие складки ткани словно таили какую-то угрозу.
Словно из неоткуда появились двое огромных чёрных палачей и бросились на шахзаде.
Молниеносно отреагировал Мустафа, ловко изворачиваясь и отгоняя от себя этих демонов смерти.
Не могли они подступить к нему - во многих сражениях бывал шахзаде.
Уже побеждал он, выхватил у одного из обидчиков саблю. Одно движение - и гибель всем врагам! Но заметил тут среди шёлковых складок повелителя.
Он вновь стоял и смотрел на него своими ледяными глазами. Но словно не его это были глаза, а те, зелёные, что видел он у могилы брата. И, как и тогда в глазах Хюррем - султан, было в них одно - смерть. Ему, своему сыну, верному ему всегда и во всём!..
Неужели?!
Понял Мустафа, что не отец перед ним, а убийца. Словно неведомая сила скрутила его изнутри. Ведь всегда преданность именно этому человеку удерживала его от дурных поступков...
Зачем ему жизнь, если собственный отец желает ему смерти?! Мустафа просто не мог бы жить с этой мыслью.
Опустил саблю шахзаде. Не видел иного избавления. Всегда следовал воле отца, видел в ней благо. А вышло? Теперь его воля - отнять жизнь собственного сына. Из-за чего? Из-за нелепых, не проверенных слухов захлебнуться в крови своего ребёнка?!
- Да простит вас Всевышний, повелитель...
Изловчившись, один из палачей набросил ему на шею шнурок, сдавил, что было сил...
Всё поплыло перед глазами. Успел лишь вспомнить всех близких, и живых, и ушедших, пожелать им счастья, которое сам терял вместе с ними.
Даже ему... своему убийце.
Мучительная, но мгновенная смерть.
Умирал от предательства, и даже тогда физической боли словно не существовало. Горел изнутри...
И проклял жестокость мира.
Глава 15.
... А султан всё это видел. Видел, как душили его сына, словно животное, как уносили его тело, но словно бы не чувствовал ничего, кроме лёгкого сожаления...
Видели и братья. Огорчился его смерти только Джахангир и Селим.