Какая оглушающая тишина! Безмолвие…
Только его срывающееся дыханье, и бешенный стук в груди…
Крик!
Обречённость, сковавшая сердце, не дававшая дышать, пропала.
Он услышал её крик!
И злобный, остервенелый лай собак, окруживших жертву.
Кричит! Кричит!
Она кричит — значит жива, значит не поздно! Успел. Успел!
Ты только держись! Держись, не позволь сбить себя с ног.
Голодная, озлобленная свора окружила самое дорогое для него существо и рвала за неуклюжую, громоздкую одежду.
Девушка еле стоит на ногах, закрывается, защищает лицо. Кричит…
Вот-вот упадёт и стая накинется, вцепится в тело.
Георг закричал, зарычал, вскинул ружьё…
О, небо, не позволь промахнуться, зацепить её!
Выстрел, ещё один. Собачий визг…
Псы разбегаются, оставляя на белом снегу цепочку из алых капель.
Девушка стоит, смотрит на Георгия. Похоже, не ранена, на ней крови не видно.
Почему она не двигается? Ранена? Испугалась при виде его? Вот и попалась? Не смогла уйти от погони?
Застыла…
Стоит…
Стоит. На самом краю обледеневшей дороги, над ущельем.
Стая загнала её к самому краю обрыва. Покатому, скользкому.
Замерла, прижав руки к груди, смертельно бледная…
В глазах ужас человека, увидевшего неотвратимо надвигающуюся вечность…
Пытается шагнуть к Георгу, но начинает очень-очень медленно, но неуклонно соскальзывать к пропасти.
— Не шевелись! — умоляет он, — Только не шевелись!
Протягивает руку. До неё около трёх метров. Нет, не дотянутся.
Если сделать ещё шаг, начинается опасная зона, лёд, и они вместе сорвутся вниз.
Отбросил ружьё, сорвал с себя курточку, ложится на снег и кидает её, держа за один рукав.
— Падай на неё, хватайся! Цепляйся! Ну же!!! Смелей!!!
Девушка делает отчаянный рывок, падает на лёд и успевает схватиться за рукав…
Георг осторожно тянет курточку, так, чтоб драгоценная добыча удержалась, не разжала пальцы, не ускользнула в бездну.
Одновременно медленно отползает назад.
Наконец, хватает девушку за шиворот, и они вместе перекатываются в безопасное место.
Лежат, вверх лицом, осознавая спасение, ощущая незыблемость и стабильность земной тверди.
Там, в высоте, далеко в голубой бездне парит, широко раскинув крылья большая птица.
Величаво плывут облака. Тишина.
— Дура! Какая же ты дура! — произносит мужчина.
Юля переводит широко открытые глаза на Георгия.
Она пока не в силах ничего говорить и не может до конца поверить в своё спасение, страшно пошевелиться.
Всё кажется, что если повернётся, то бездна снова окажется рядом и падение продолжится.
Осторожно поворачивает голову влево, вправо. Смотрит вверх, вниз.
Они далеко от обрыва, почти на дороге, здесь не скользко, снег перемешан с землёй и камнями.
Вдруг понимает, что Георг раздетый, в одной рубашке.
Лежит на промёрзшей заснеженной земле. Грязная курточка, спасшая девушку, находится рядом с ней.
Юля садится, тянется к курточке и дрожащими руками начинает надевать на него.
Толкает его руки в рукава, тянет мужчину, заставляя сесть, поправляет ему воротник, надевает капюшон, отряхивает прилипшую грязь.
Никак не может застегнуть молнию.
Георг молча смотрит на её действия…
Тяжело вздыхает, качает головой. С силой и стоном прижимает голову девушки к своей груди.
Она не сопротивляется, притихла, уткнулась в рубашку носом, прикрыла глаза.
Обхватила его руками и изредка всхлипывает. Тёплая, живая…
Счастье и нежность переполняют его душу. Он успел! Какое счастье — он успел!
Гладит Юлю по волосам, прижимается к макушке губами, дует, греет своим дыханием. Баюкает как ребёнка.
Потом они молча идут обратно домой через начавшийся снегопад.
Мужчина впереди, девушка сзади. След в след, опустив голову, спотыкаясь, смахивая грязной, ободранной ладонью налипающие снежинки, смешивающиеся со слезами.
Громоздкая обувь всё время сползает с ног девушки, утяжеляет путь.
Она путается в шагах, отстаёт, иногда падает, встаёт, торопится догнать и вдруг втыкается в спину резко остановившегося Георгия.
Он протягивает руку, Юля с облегчением вкладывает в неё свою продрогшую ладошку и так они идут до дома.
Глава 17
Юля на диване, укутанная в тёплый мягкий плед. Глаза слипаются, кое как борется со сном. Расслабленная и счастливая.
Когда они вернулись в дом, Георгий согрел воду для душа.
И она долго стояла под горячими живительными струями, льющимися из лейки.
Согреваясь, смывая усталость, грязь и страх, не в силах прервать удовольствие.
Потом мужчина налил ей полный стакан домашнего виноградного вина, заставил выпить, и девушка захмелела.
И в мире для неё всё стало понятным и прекрасным…
Мир полный любви и нежности, с которым не надо бороться, не надо убегать от него.
Не надо прятаться. Здесь всё находится на своих естественных, предназначенных свыше местах.
Можно уютно свернуться и позволить себе быть маленькой, слабой и беззащитной.
Ни о чём не думать, не беспокоиться.
Нет никакого страшного зверя, чудовища, есть большой дорогой ей человек.
На которого хочется смотреть бесконечно.
Для которого самое важное то, что ты сыта сегодня, тепло одета, что тебя не продувает ветер.
Ему плохо, если у тебя плохое настроение, ему хорошо, тогда, когда радуешься ты.
Ему нравятся даже твои капризы, твоё вредничание.
За ним можно просто идти сзади, он сам проложит путь и проведёт тебя, убережёт от опасностей.
Для него счастье — заботиться о тебе и в ответ получать понимание и любовь.
Юля смотрит на Георга, её глаза светятся нежностью и благодарностью.
Хочется, чтоб он подошёл, спрятал, укрыл её в своих объятиях… Чтоб сел рядом, прикоснулся к ней, приласкал…
И утонуть в любви…
Но…он не подходит…
Георгий молчал, не разговаривал с ней. Хмуро поглядывал на девушку и думал…
Сон сморил Юлю, она незаметно заснула…
Когда проснулась день уже заканчивался, начинало смеркаться.
Она поняла, что находится одна в доме. Удивилась.
Походила по комнатам, выглянула в окно, высунулась во двор.
Среди двора увидела пепелище от свежего костра, в нем полусгоревшие тряпьё и её неуклюжие сапоги. Сжёг?
Припомнила, что он так и не заговорил с ней, держался на расстоянии и не реагировал на робкие попытки завести разговор, и на её нежные взгляды. Лицо холодное, каменное.
Стало совсем грустно и неспокойно.
Стемнело, а Георг всё ещё не появился, это тревожило всё больше.
Наконец, показались огни, приближающейся машины и девушка вздохнула с облегчением.
Зашёл в дом.
Радостно поднялась ему навстречу, ожидая ответной радости в его лице.
Но мужчина не улыбался, его взгляд споткнулся о её сияющие глаза, что-то вроде растерянности мелькнуло на лице, и он стал серьёзным.
Так же молча, отвернувшись от неё, разделся, снял обувь, прошёл в другую комнату.
Юля растерянно ждала.
После ужина поставил перед ней несколько пакетов и скомандовал:
— Примеряй.
Она заглянула в пакеты — что-то нетяжёлое, большое. Осторожно вынула. Ахнула…
Это был вязанный комплект для зимы: шапка, шарф и варежки.
Белые, мягкие, пушистые. Трикотажные штаны, свитер. В других пакетах находилась тёплая курточка и высокие кожаные ботинки, её размера, хорошего качества и нежных пастельных тонов.
Юля просияла, с благодарностью посмотрела на мужчину, но его лицо не выражало никаких эмоций.
Он без улыбки наблюдал, как она достаёт вещи, трогает их, рассматривает, прижимает к лицу, наслаждаясь их мягкостью, запахом.
Был серьёзным и холодным. Отчуждённым.