— «Ключ» преобразует энергию, которую дают ауры нейтралов; рядом с ним любой сможет открыть портал в Лесовье. А Перун и не заметит… или заметит, но поздно.
У Глеба от всего этого уже голова трещала:
— Но зачем Коротов туда рвётся? Для чего ему встречаться с Перуном?
Монгол опять достал зерфон. Вспыхнуло фото женщины — красивой, с прямыми светлыми волосами. Глеб пригляделся к темневшей внизу строчке:
— Анастасия Коротова… Это его жена?
— И она уже десятый год в коме, — сообщил Вадим Сергеевич. — Заболела, родив дочь. Помочь ей не могут ни в Близборе, ни в других аномалках, хотя Коротов обращался к лучшим врачам.
Виос погас. Они въехали в тоннель, и маг закончил:
— Коротов хочет, чтобы Перун спас его жену.
— Но это невозможно! — воскликнула Эми. — Разве дух способен на такое?
— Способен, — сказал Монгол. — Перун не раз исцелял смертельно больных до того, как запечатал Лесовье. Он мог делать это раньше — значит, сможет и сейчас.
Вадим Сергеевич дополнил:
— Только вот у медали есть и другая сторона: раз за Коротовым стоят агенты СБАЗа, то свои цели имеются и у них.
— Какие цели? — спросил Глеб.
— Вот это-то нас и тревожит, — маг нервно коснулся очков. — Перун ведь управляет дождями, а эта способность может стать разрушительной. Особенно в руках человека.
— Но нам в школе говорили, — вмешалась Эми, — что Перун безобиден: он исполняет желания, которые никому не вредят… Что бы ему ни приказали, творить зло он не станет.
Монгол хмыкнул и заметил:
— Смотря что считать злом… Дождь — это зло или нет?
— Дождь — это дождь, — бросила Эми. — Его нельзя считать ни злом, ни добром.
— Вот-вот, — подытожил Монгол. — А теперь представь, что Перуну велят наслатьливни на города магов, и лить они будут дней сорок подряд.
— Но зачем? — поразился Глеб.
— Чтобы о нас узнали: аномалок не замечают, но циклоны, бушующие долго и над одним местом, зафиксируют со спутников. Эти места решат исследовать. Магия спиритусов чужих не пропустит, но в неволшебке поймут, что там творится что-то странное… Города магов окажутся под угрозой.
Глеб совсем запутался:
— И для чего всё это?
— Кажется, я знаю, — отозвалась госпожа Сайто. — Многие маги считают, что неволшебкой должны править мы: есть политики, которые твердят, что живущие там — сплошь мерзавцы и дикари… А если нас обнаружат, это приведёт к войне.
— В точку, — бросил Монгол.
— Отсюда и связь Коротова с Лаэндо, — дополнил Вадим Сергеевич. — Чернотворцы будут рады насилию. А за ними поддержка в лице глав корпораций.
Эми глянула на него с недоверием:
— Они-то что с этого получат?
— Рынок: если в войне победим мы, то наши товары — от амулетов до эликсиров — будут продаваться и в неволшебке, а это гигантский рынок сбыта. Ещё мы периодически ограничиваем рождаемость: одна семья — один ребёнок… Иначе аномалки были бы перенаселены. Но если мир будет в наших руках, число магов возрастёт, а значит, вырастет и число потребителей.
Глеб был обескуражен. Заметивший это Монгол усмехнулся:
— Войны всегда кому-то выгодны — иначе их бы и не было.
В салоне повисло напряжение; Глеб поймал себя на том, что прежде о таких вещах не задумывался.
Через минуту Вадим Сергеевич сказал:
— Между нами и неволшебкой давно висит угроза войны. Нас мало, но мы развили свои способности: ещё сто лет назад маги не управляли стихиями, как сейчас, — а теперь один Лаэндо стоит зенитного комплекса… Некоторые из нас способны управлять людьми силой мысли: попав на военную базу, такой маг сможет отдать любой приказ — например, пустить ракеты по городам. Даже ядерное оружие сыграет против неволшебки: мы легко проникнем на все ядерные объекты.
Глеб вжался в кресло — недостатком воображения он не страдал… А от слова «ядерные» и вовсе свело живот.
Законодержец между тем продолжал:
— Расчёт сообщников Коротова прост: неволшебка узнаёт о магах, правительства аномалок паникуют и бьют первыми… скажем, с помощью спиритусов класса «демон»: духи отключат электричество во всех столицах мира, или убьют президентов всех государств… Никакая охрана не спасёт — какой от неё толк, если убийца сквозь стены ходит? Спиритусы устроят любые диверсии: автокатастрофы, обрушения мостов, падающие самолёты… Начнётся паника: сотни волколаков хватит, чтобы люди решили, будто настал конец света. Беспорядки, убийства, мародёрства — в таких условиях неволшебка не даст нам отпор.
— Но это же безумие… — прошептала Эми.
— Для нас — безумие, — признал Вадим Сергеевич. — Для тех, чьи близкие погибнут — тоже безумие… Но безумие не кажется страшным, если сидишь в кабинете и смотришь на карту, а не на дымящиеся руины.
Госпожа Сайто кашлянула:
— И вы хотите сказать, что помешать этому можем только мы? Двое подростков, пара законодержцев, почти лишившихся работы, и старая алкоголичка?
— Вы ещё про меня забыли, — подал голос Баюн.
Ему никто не ответил, и стало удручающе тихо. Выехав из тоннеля, машина помчалась к окраинам Близбора.
***
Когда на дом госпожи Сайто напали, тот, кто за этим стоял, готовился к важной беседе. Впрочем, сейчас он не стоял, а сидел.
На стенах светились зеркала-мониторы — Коротов не выключал их даже ночью. В эту комнату, расположенную под его особняком, стекалась информация: юристы доносили о сделках конкурентов, папарацци присылали компроматы, финансисты делились биржевыми прогнозами. Коротов знал, что информация — ценный ресурс, и умел ею пользоваться.
Но в зеркалах сейчас были не биржевые котировки, не компромат на врагов и не подробности их сделок: в каждом зеркале, разделённом на сектора, были лица.
Мужчины и женщины.
Люди пожилые и средних лет.
С европейскими и азиатскими чертами.
На ком-то была чалма, тюбетейка или феска, на одной женщине — хиджаб. Кто-то был бледен, чья-то кожа напоминала цветом каштаны.
Коротов знал их поимённо. Эти лица, такие разные, объединяло одно: твёрдый и властный взгляд.
Перед креслом миллиардера стоял стол со стаканом воды. Взяв стакан, Коротов сделал глоток. Разговор будет трудным — лёгких разговоров с этими людьми не бывает.
— Как я понимаю, проект близок к завершению, — донеслось из зеркала.
— «Ключ» готов, — помедлив, миллиардер добавил: — Но вы ведь и так это знаете.
— Знаем, — теперь голос был женским. — Мы также знаем о возникших у вас проблемах.
Коротов приподнял бровь:
— Неужели?
— Один из ваших сотрудников разобрал «Ключ», чуть не выкрав кристалл. А следом явилась его сестра.
Лицо Коротова не дрогнуло. Оправданий от него не дождутся: иногда лучшая тактика — это молчание.
Когда стало ясно, что ответа не будет, из зеркала прозвучало (голос был мужским, но сварливым):
— А ещё вы позволили спиритусу похитить сразу троих! Мало того — один из них знаменитость, а дух был вашим фамильяром, что сделало вас подозреваемым! Не понимаю, как вы могли так просчитаться!
Это стало сигналом для других: из зеркал посыпались упрёки. Когда они стихли, Коротов сказал:
— Что ж, отвечу по порядку. Во-первых, по поводу кражи: она была обречена на провал, и дальнейшие события это доказали. Не скрою, моя охрана недоглядела, но теперь рядом с «Ключом» дежурят пятнадцать магов и десять спиритусов класса «демон». Лаборатория, где хранится «Ключ» — одно из самых безопасных мест в мире.
Коротов выдержал паузу — достаточную, чтобы придать вес словам, но слишком короткую, чтобы кто-то возразил — и продолжил:
— Что до нейтралов, похищенных Бальдом: нам требовались ещё три ауры, и скорость была важнее осторожности. Законодержцы обо мне узнали? Что ж, ну и пусть: когда я попаду в Лесовье, им уже станет не до нас.