Гарвей повторил все уже рассказанное им Патти Малинсон и прибавил:
— Ты мой самый старый друг. Жорж, пожалуйста, прочти письмо, которое я недавно получил от нее.
Бэкингам внимательно прочел письмо. Оно было датировано днем, когда Фардаль покинул Ниццу.
«Дорогой Гарвей!
Я нахожу твое письмо очень бесчувственным и неопределенным. Ты не пожелал и пошевелить пальцем ради моих интересов, и я вынуждена была сама предпринять все возможное. Но мои доходы все еще, как ты понимаешь, недостаточны, и я приму все меры, чтобы меня обеспечили приличной рентой.
Твое предложение о разводе очень удивило бы меня, если бы не видела в одной американской газете фотографию, на которой ты снят вместе со своей секретаршей. Я обратилась к своему адвокату и жду его советов. В одном я совершенно согласна с тобой: наш брак превратился в глупый фарс, и если мне гарантировано будет хорошее обеспечение, с удовольствием дам тебе развод.
Мильдред».
Бэкингам сложил письмо и молча вернул его своему другу.
— Наш брак не был счастливым. Мы были совершенно чужие друг другу. Потом внезапно наступил этот кризис в делах. В глазах Мильдред нет ничего ужаснее бедности. Это ускорило разрыв.
— Понимаю,— медленно произнес Бэкингам.— Мы с тобой старые друзья, Гарвей, и если вы решите развестись, я возьму это дело на себя. Что ты скажешь на намеки Мильдред относительно твоей секретарши? Можно использовать это в процессе?
— Сохрани Бог! Мисс Свэйл — внучка старинного друга нашей фирмы, который умер в здании нашего торгового дома. Она сделалась моей секретаршей потому, что искала работу. Я помог ей во временном затруднении.
— Это, конечно, упрощает дело, но — понимаешь ли, Гарвей,— в наше время довольно опасно повсюду показываться с такой привлекательной молодой особой. В нее влюблены даже женщины — я не говорю уж о Филиппе!
— Я отлично знаю, какие отношения обычно приписывают коммерсанту и его секретарше. Но уверяю тебя, Жорж, между нами нет ничего подобного.
— Знаю, что это не в твоем характере, Гарвей. Кто является поверенным Мильдред?
— «Лэйк и Пауэл». Они составляли наш брачный контракт.
— Отлично. Как ты относишься ко всему этому, Гарвей?
— Если Мильдред желает развода, не стану препятствовать. Мы все равно не сможем больше жить вместе.
— Это не особенно красивая история, но все будет сделано. Я завтра же съезжу к «Лэйк и Пауэл». Как дела?
— Надеюсь вскоре преодолеть самое худшее. Это была ужасная борьба, Жорж, и мне пришлось рискнуть очень многим. Если мне посчастливится, фирма спасена. Если нет — ты скоро узнаешь об этом.
— Не могу ли помочь тебе?
— Никто в мире не в состоянии мне помочь, друг. Я должен сам попытаться выплыть на поверхность — или утонуть.
Оба замолчали. Гарвей увидел Грэйс, подходившую в сопровождении Бартлета. Она весело смеялась, но манеры были очень сдержанны. Приблизившись к платану, под которым сидели Гарвей и Бэкингам, она ускорила шаги.
— Я хочу представить вам моего самого старого друга,— сказал Гарвей, когда Бартлет ушел.— Мистер Жорж Бэкингам — мисс Свэйл.
— Если вы самый старый друг мистера Гаррарда, я — его самый молодой. Может быть, противоположности сойдутся.
Бэкингам твердо взглянул ей в глаза, прежде чем выпустил ее руку. Она выдержала испытание.
— Думаю, мы оба нужны ему,— сказал он.
25
На следующее утро после двух часов непрерывной работы Грэйс, сидевшая у телефона, сообщила своему шефу, что с ним желает говорить мистер Поултоп.
— Кажется, чем-то взволнован,— прибавила она, передавая трубку Гарвею.
Он сидел неподвижно. Ему показалось, что ее голосом с ним говорит сама судьба. Он взял себя в руки.
— Гарвей Гаррард. Кто говорит?
— Поултон, заведующий отделением Южного Банка. Мистер Гаррард, у меня к вам большая просьба. Не могли ли бы вы сейчас же прийти на несколько минут?
— Нельзя ли отложить это до завтрашпего утра? Я очень занят.
— К сожалению, нет. Дело очень срочное. Если нельзя уйти, приду к вам сам.
— В таком случае попытаюсь как-нибудь устроиться. Если дело идет о счете…
— Отнюдь нет. Ваш счет во всех отношениях вполне удовлетворен. Здесь один из наших директоров. Он желает поговорить с вами. Мы не задержим вас.
— Я буду через пять минут.
Он повесил трубку и обратился к Грэйс:
— Пожалуйста, позвоните Греторексу и попросите его прийти.
Кассир сейчас же явился. Его манеры и внешний вид переменились к лучшему. На нем был светло-серый пиджак с розой в петлице. От забот п тревоги, прежде угнетавших его, не осталось и следа.