Федор Михайлович Достоевский. Преступление и наказание, Часть вторая
| PART II | * ЧАСТЬ ВТОРАЯ * |
| CHAPTER I | I |
| So he lay a very long while. Now and then he seemed to wake up, and at such moments he noticed that it was far into the night, but it did not occur to him to get up. At last he noticed that it was beginning to get light. He was lying on his back, still dazed from his recent oblivion. | Так пролежал он очень долго. Случалось, что он как будто и просыпался, и в эти минуты замечал, что уже давно ночь, а встать ему не приходило в голову. Наконец он заметил, что уже светло по-дневному. Он лежал на диване навзничь, еще остолбенелый от недавнего забытья. |
| Fearful, despairing cries rose shrilly from the street, sounds which he heard every night, indeed, under his window after two o'clock. They woke him up now. "Ah! the drunken men are coming out of the taverns," he thought, "it's past two o'clock," and at once he leaped up, as though someone had pulled him from the sofa. "What! Past two o'clock!" | До него резко доносились страшные, отчаянные вопли с улиц, которые, впрочем, он каждую ночь выслушивал под своим окном, в третьем часу. Они-то и разбудили его теперь. "А! вот уж и из распивочных пьяные выходят, -подумал он, - третий час, - и вдруг вскочил, точно его сорвал кто с дивана. - Как! Третий уже час!" |
| He sat down on the sofa--and instantly recollected everything! All at once, in one flash, he recollected everything. For the first moment he thought he was going mad. | Он сел на диване, - и тут все припомнил! Вдруг, в один миг все припомнил! В первое мгновение он думал, что с ума сойдет. |
| A dreadful chill came over him; but the chill was from the fever that had begun long before in his sleep. Now he was suddenly taken with violent shivering, so that his teeth chattered and all his limbs were shaking. He opened the door and began listening--everything in the house was asleep. With amazement he gazed at himself and everything in the room around him, wondering how he could have come in the night before without fastening the door, and have flung himself on the sofa without undressing, without even taking his hat off. It had fallen off and was lying on the floor near his pillow. "If anyone had come in, what would he have thought? That I'm drunk but..." | Страшный холод обхватил его; но холод был и от лихорадки, которая уже давно началась с ним во сне. Теперь же вдруг ударил такой озноб, что чуть зубы не выпрыгнули и все в нем так и заходило. Он отворил дверь и начал слушать: в доме все совершенно спало. С изумлением оглядывал он себя и все кругом в комнате и не понимал: как это он мог вчера, войдя, не запереть дверей на крючок и броситься на диван, не только не раздевшись, но даже в шляпе: она скатилась и тут же лежала на полу, близ подушки. "Если бы кто зашел, что бы он подумал? Что я пьян, но..." |
| He rushed to the window. There was light enough, and he began hurriedly looking himself all over from head to foot, all his clothes; were there no traces? But there was no doing it like that; shivering with cold, he began taking off everything and looking over again. | Он бросился к окошку. Свету было довольно, и он поскорей стал себя оглядывать, всего с ног до головы, все свое платье: нет ли следов? Но так нельзя было: дрожа от озноба, стал он снимать с себя все и опять осматривать кругом. |
| He turned everything over to the last threads and rags, and mistrusting himself, went through his search three times. But there seemed to be nothing, no trace, except in one place, where some thick drops of congealed blood were clinging to the frayed edge of his trousers. He picked up a big claspknife and cut off the frayed threads. There seemed to be nothing more. Suddenly he remembered that the purse and the things he had taken out of the old woman's box were still in his pockets! | Он перевертел все, до последней нитки и лоскутка, и, не доверяя себе, повторил осмотр раза три. Но не было ничего, кажется, никаких следов; только на том месте, где панталоны внизу осеклись и висели бахромой, на бахроме этой оставались густые следы запекшейся крови. Он схватил складной большой ножик и обрезал бахрому. Больше, кажется, ничего не было. Вдруг он вспомнил, что кошелек и вещи, которые он вытащил у старухи из сундука, все до сих пор у него по карманам лежат! |
| He had not thought till then of taking them out and hiding them! | Он и не подумал до сих пор их вынуть и спрятать! |
| He had not even thought of them while he was examining his clothes! | Не вспомнил о них даже теперь, как платье осматривал! |
| What next? | Что же это? |
| Instantly he rushed to take them out and fling them on the table. | Мигом бросился он их вынимать и выбрасывать на стол. |
| When he had pulled out everything, and turned the pocket inside out to be sure there was nothing left, he carried the whole heap to the corner. | Выбрав все, даже выворотив карманы, чтоб удостовериться, не остается ли еще чего, он всю эту кучу перенес в угол. |
| The paper had come off the bottom of the wall and hung there in tatters. He began stuffing all the things into the hole under the paper: | Там, в самом углу, внизу, в одном месте были разодраны отставшие от стены обои: тотчас же он начал все запихивать в эту дыру, под бумагу: "вошло! |
| "They're in! All out of sight, and the purse too!" he thought gleefully, getting up and gazing blankly at the hole which bulged out more than ever. | Все с глаз долой и кошелек тоже!" - радостно думал он, привстав и тупо смотря в угол, в оттопырившуюся еще больше дыру. |
| Suddenly he shuddered all over with horror; "My God!" he whispered in despair: "what's the matter with me?
~ 1 ~
|