He bent down over the stone, seized the top of it firmly in both hands, and using all his strength turned it over.
Он нагнулся к камню, схватился за верхушку его крепко, обеими руками, собрал все свои силы и перевернул камень.
Under the stone was a small hollow in the ground, and he immediately emptied his pocket into it.
Под камнем образовалось небольшое углубление; тотчас же стал он бросать в него все из кармана.
The purse lay at the top, and yet the hollow was not filled up.
Кошелек пришелся на самый верх, и все-таки в углублении оставалось еще место.
Then he seized the stone again and with one twist turned it back, so that it was in the same position again, though it stood a very little higher.
Затем он снова схватился за камень, одним оборотом перевернул его на прежнюю сторону, и он как раз пришелся в свое прежнее место, разве немного, чуть-чуть казался повыше.
But he scraped the earth about it and pressed it at the edges with his foot.
Но он подгреб земли и придавил по краям ногою.
Nothing could be noticed.
Ничего не было заметно.
Then he went out, and turned into the square.
Тогда он вышел и направился к площади.
Again an intense, almost unbearable joy overwhelmed him for an instant, as it had in the police-office.
Опять сильная, едва выносимая радость, как давеча в конторе, овладела им на мгновение.
"I have buried my tracks!
"Схоронены концы!
And who, who can think of looking under that stone?
И кому, кому в голову может прийти искать под этим камнем?
It has been lying there most likely ever since the house was built, and will lie as many years more.
Он тут, может быть, с построения дома лежит и еще столько же пролежит.
And if it were found, who would think of me?
А хоть бы и нашли: кто на меня подумает?
It is all over!
Все кончено!
No clue!"
Нет улик!" - и он засмеялся.
And he laughed. Yes, he remembered that he began laughing a thin, nervous noiseless laugh, and went on laughing all the time he was crossing the square.
Да, он помнил потом, что он засмеялся нервным, мелким, неслышным, долгим смехом, и все смеялся, все время, как проходил через площадь.
But when he reached the K— Boulevard where two days before he had come upon that girl, his laughter suddenly ceased.
Но когда он ступил на К-й бульвар, где третьего дня повстречался с тою девочкой, смех его вдруг прошел.
Other ideas crept into his mind.
Другие мысли полезли ему в голову.
He felt all at once that it would be loathsome to pass that seat on which after the girl was gone, he had sat and pondered, and that it would be hateful, too, to meet that whiskered policeman to whom he had given the twenty copecks:
Показалось ему вдруг тоже, что ужасно ему теперь отвратительно проходить мимо той скамейки, на которой он тогда, по уходе девочки, сидел и раздумывал, и ужасно тоже будет тяжело встретить опять того усача, которому от тогда дал двугривенный:
"Damn him!"
"Черт его возьми!"
He walked, looking about him angrily and distractedly.
Он шел, смотря кругом рассеянно и злобно.
All his ideas now seemed to be circling round some single point, and he felt that there really was such a point, and that now, now, he was left facing that point--and for the first time, indeed, during the last two months.
Все мысли его кружились теперь около одного какого-то главного пункта, - и он сам чувствовал, что это действительно такой главный пункт и есть и что теперь, именно теперь, он остался один на один с этим главным пунктом, - и что это даже в первый раз после этих двух месяцев.
"Damn it all!" he thought suddenly, in a fit of ungovernable fury.
"А черт возьми это все! - подумал он вдруг в припадке неистощимой злобы.
"If it has begun, then it has begun. Hang the new life!
- Ну началось, так и началось, черт с ней и с новою жизнию!
Good Lord, how stupid it is!...
Как это, господи, глупо!..
And what lies I told to-day!
А сколько я налгал и наподличал сегодня!
How despicably I fawned upon that wretched Ilya Petrovitch!
Как мерзко лебезил и заигрывал давеча с сквернейшим Ильей Петровичем!
But that is all folly!
А впрочем, вздор и это!
What do I care for them all, and my fawning upon them!
Наплевать мне на них на всех, да и на то, что я лебезил и заигрывал!
It is not that at all!
Совсем не то!
It is not that at all!"
Совсем не то!..
Suddenly he stopped; a new utterly unexpected and exceedingly simple question perplexed and bitterly confounded him.
Вдруг он остановился; новый, совершенно неожиданный и чрезвычайно простой вопрос разом сбил его с толку и горько его изумил:
"If it all has really been done deliberately and not idiotically, if I really had a certain and definite object, how is it I did not even glance into the purse and don't know what I had there, for which I have undergone these agonies, and have deliberately undertaken this base, filthy degrading business?