Достоевский духовно сформировался под влиянием идей утопического социализма 40-х годов. Однако это влияние значительно осложнилось опытом его личных испытаний на каторге. Молодой писатель вплотную столкнулся здесь с крестьянской и солдатской массой — и это стало для него громадным духовным переживанием. Но тут же, на каторге, Достоевский остро почувствовал глухую стену, отделявшую внутренний мир «черного народа» от настроений дворянских и тех, немногочисленных еще в 40-50-х годах, разночинских революционеров, которые были ему известны. Ощущение глубокого разрыва между образованной частью тогдашнего общества и народом стало в последующее время главным предметом трагических размышлений Достоевского. В обстановке общеевропейской реакции 50-х годов у Достоевского рождается глубокий скептицизм по отношению к революционному движению и его возможностям. Это делает Достоевского в 60-е годы антагонистом Чернышевского и других русских революционных демократов. В период крестьянской реформы 1861 года и после нее в журналах «Время» (1861–1863) и «Эпоха» (1864–1865), которые он издавал совместно со своим старшим братом, Достоевский, в противовес взглядам революционных демократов 60-х годов, стремившихся поднять народ на борьбу с самодержавием, выдвигает в качестве главной задачи русской жизни необходимость духовного сближения дворянской (и вообще передовой) интеллигенции с народом. Путем к такому сближению Достоевскому представляется отказ мыслящей части русского общества от «рационалистических» теорий Запада, к числу которых он относит также революционные и социалистические идеалы, не понимая их внутренней, органической связи с медленно, но упорно нараставшим протестом широких народных масс России против самодержавия, дворянства и буржуазии. Эта политическая позиция Достоевского, получившая отражение в его романах 60-70-х годов и в «Дневнике писателя» (1873–1881), привела его к острой полемике с Чернышевским, Щедриным и последующими деятелями демократического народнического движения 60-70-х годов. Представители последнего, так же как Достоевский, искали путей сближения интеллигенции с народом, но в отличие от него они сознавали, что условием такого сближения было развитие революционного самосознания народных масс, их участие вместе с революционной интеллигенцией в совместной борьбе с самодержавием.
Полемика Достоевского с социалистической и революционно-демократической мыслью эпохи получила отчетливое выражение в «Преступлении и наказании», как и в других его романах.
Достоевский горячо сочувствует негодованию своего героя против существующего общества. И вместе с тем изображение глубокого несоответствия между справедливым по своим истокам возмущением Раскольникова болью и страданиями людей и несправедливостью его индивидуалистического бунта (основанного на противопоставлении себя другим людям и на возвышении себя над ними) превращается под пером автора «Преступления и наказания» в выражение трагического недоверия ко всяким, в том числе реальным, революционным формам борьбы с социальным гнетом и несправедливостью. В этом — глубокое внутреннее противоречие «Преступления и наказания» и других романов Достоевского, в которых, несмотря на страстный протест против угнетения личности, против основ классового общества и государства, выражено сомнение писателя в возможность действенной, революционной борьбы с ними, приводящее его к проповеди смирения, к утверждению нравственного совершенствования личности как единственного пути к будущей гармонии и братству людей.