– Вовсе нет, Глэдис, свет мой, – отозвалась герцогиня, ковыляя к двери. – Я получила огромное удовольствие, и этот твой ортодонт, то бишь хиромант, весьма интересен. Флора, где мой черепаховый веер? Ах, спасибо, сэр Томас. А моя кружевная накидка, Флора? Благодарю вас, сэр Томас, вы очень любезны. – И сия достойная дама спустилась, наконец, по лестнице, уронив свой флакон с духами не более двух раз.
В продолжение всего этого времени лорд Артур Сэвил стоял у камина, объятый нестерпимым страхом, язвящей душу тревогой перед безжалостным роком. Он грустно улыбнулся сестре, когда та пропорхнула мимо в прелестной розовой парче и жемчугах, легко опершись на руку лорда Плимдейла, и словно во сне слышал, как леди Уиндермир пригласила его следовать за собой. Он думал о Сибил Мертон – и при мысли, что их могут разлучить, его глаза затуманились от слез.
Глядя на него, можно было подумать, что Немезида, похитив щит Афины, показала ему голову Медузы Горгоны. Он словно окаменел, а меланхолическая бледность сделала его лицо похожим на мрамор. Сын знатных и богатых родителей, до сих пор он знал лишь жизнь, полную чудесной роскоши и тонкого изящества, жизнь по-мальчишески беспечную, начисто лишенную презренных забот; теперь – впервые – он прикоснулся к ужасной тайне бытия, ощутил трагическую неотвратимость судьбы.
Чудовищно, невероятно! Неужели на его руке начертано тайное послание, которое расшифровал этот человек, – предвестие злодейского греха, кровавый знак преступления? Неужели нет спасения? Или мы в самом деле всего лишь шахматные фигуры, которые незримая сила передвигает по своей воле, – пустые сосуды, подвластные рукам гончара, готовые для славы и для позора? Разум восставал против этой мысли, но лорд Артур чувствовал близость ужасной трагедии, словно вдруг на него взвалили непосильную ношу. Хорошо актерам! Они выбирают, что играть, – трагедию или комедию, сами решают, страдать им или веселиться, лить слезы или хохотать. Но в жизни все не так. В большинстве своем мужчины и женщины вынуждены играть роли, для которых они совсем не подходят. Наши Гильденстерны играют Гамлета, а наши Гамлеты паясничают, как принц Хэл. Весь мир – сцена, но спектакль выходит скверный, ибо роли распределены из рук вон плохо.
Внезапно в гостиную вошел мистер Поджерс. Увидев лорда Артура, он вздрогнул, и его крупное, одутловатое лицо стало зеленовато-желтым. Их глаза встретились, и с минуту оба молчали.
– Герцогиня забыла здесь перчатку, лорд Артур, и меня за ней послали, – проговорил наконец мистер Поджерс. – Вот она, на диване. Честь имею.
– Мистер Поджерс, я настаиваю, чтобы вы мне прямо ответили на один вопрос.
– В другой раз, лорд Артур. Герцогиня очень волнуется. Ну, я пойду.
– Нет, не пойдете. Герцогиня подождет.
– Нехорошо заставлять даму ждать, лорд Артур, – пролепетал мистер Поджерс со своей тошнотворной улыбочкой. – Прекрасному полу свойственно нетерпение.
Красивые губы лорда Артура слегка изогнулись, придав лицу дерзкое, презрительное выражение. Какое ему было дело в эту минуту до бедной герцогини! Он пересек гостиную и, остановившись перед мистером Поджерсом, протянул руку.
– Скажите, что вы там прочли. Скажите правду. Я должен знать. Я не ребенок.
Глазки мистера Поджерса заморгали за стеклами очков; он неловко переминался с ноги на ногу, теребя блестящую цепочку от часов.
– А почему вы, собственно, решили, лорд Артур, что я прочел по вашей руке больше, чем сказал?
– Я в этом уверен и желаю все знать. Я заплачу. Я дам вам чек на сто фунтов.
Зеленые глазки сверкнули и вновь погасли.
– Сто гиней? – еле слышно произнес мистер Поджерс после долгого молчания.
– Да, разумеется. Я пришлю вам чек завтра. Какой у вас клуб?
– Я не состою в клубе. Временно не состою. Мой адрес… но позвольте, я дам вам свою карточку. – С этими словами мистер Поджерс извлек из кармана карточку с золотым обрезом и, низко поклонившись, протянул ее лорду Артуру:
– Я принимаю с десяти до четырех, – машинально добавил мистер Поджерс. – Семьям представляю скидку.