Брик засмеялся.
— И ты считаешь, я мог бы убить за такую ничтожную сумму?
Он потряс головой, улыбаясь, словно посчитал это шуткой.
— Возможно, судья что-то имел против тебя и из-за этого ты мог попасть в тюрьму.
Отец снова рассмеялся:
— Чёрт, да ведь посади он меня, шерифом стал бы ты!
Хад теперь понимал, что когда-то взялся за работу только чтобы доказать что-то отцу. Брик был абсолютно против этого и делал всё, что мог, удерживая сына подальше от участка. Однако тут отец был прав: Сэвэджа-младшего точно бы сделали шерифом каньона.
— Скажи-ка мне, — начал Хад, - почему ты так не хотел, чтобы я стал шерифом?
— Я знал, что это за жизнь. Не хотел этого для тебя. Возможно, я особенно не хотел этого для Даны. Знал ведь, как твоя мама ненавидела мою работу. Может, я просто пытался защитить тебя?
Настала очередь Хада рассмеяться.
— Думаю, ты защищал себя. Ты знал, что я буду следить за тобой, как ястреб. И побаивался, вдруг я обнаружу, что именно судья имеет против тебя.
— Жаль тебя расстраивать, но у судьи ничего не было. На самом деле, это его собирались убрать с должности, — ответил Брик. — У него была болезнь Альцгеймера. Он терял рассудок. Нападки на меня были лишь одним из проявлений его безумия.
Хад уставился на отца. Могло ли это быть правдой?
Брик поднял пустые бокалы и поставил их в раковину.
— Признаю, я наделал ошибок, — заявил он, стоя спиной к сыну. — Я решил, что ты начал работать шерифом, чтобы что-то мне доказать. Не хотелось бы мне, чтобы ты пошёл по моим стопам просто наперекор.
Когда Хад пошёл в шерифы, мотивы у него и в самом деле были не лучшие. Но служить закону было в его крови и оказалось верным выбором карьеры. Его отец повернулся и взглянул на него.
— Ты знал, что мать хотела, чтобы я работал с её отцом? Мы оба знали, что я был ей не пара. Все говорили ей, что она могла найти партию и получше. Но она просто не слушала. Считала, что я передумаю, когда ты родишься.
Брик снова отвернулся к раковине.
Хад смотрел на спину отца, вспоминая, что мать говорила о Брике. Сколько Сэвэдж себя помнил, мать всегда сердилась на отца. Теперь он гадал, основывались ли эти гнев и неприятие на том, что Брик не стал работать на деда. Стыдилась ли она быть замужем за шерифом из маленького городка? Сэвэдж-старший выключил воду и вытер руки.
— Я знаю, ты считаешь, что это я убил твою мать, а не рак. Может, и так. Возможно, её разочарование во мне вызвало болезнь.
Он встал у раковины, такой слабый и жалкий.
— Я расстроился, услышав про вас с Даной. Всегда думал, что вы были отличной парой.
Хад поднял папку с делом судьи Рэндольфа с кухонного стола. Он считал, что придя сюда повидать отца, получит все ответы. Но теперь у него возникло ещё больше вопросов.
— Я раскрою эти убийства.
— Не сомневаюсь в этом, — откликнулся Брик. — Ты всегда был отличным копом. Я подумал, что после событий пятилетней давности, ты откажешься от этой профессии. Мне пришлось отстранить тебя от работы после убийства судьи — я поступил бы так с любым другим. Я не мог заступиться за тебя, потому что ты был моим сыном.
Хад внимательно посмотрел на отца.
— Для тебя, наверное, было шоком услышать, что я буду исполнять обязанности шерифа, пока вакансию не объявят открытой официально.
Брик улыбнулся, но не ответил.
Хад пошёл к двери, но остановился, развернувшись.
— Ты не удивился.
— Чему?
— Что кольцо было найдено в колодце вместе с останками Джинджер. — Он уставился на отца. — Потому что ты это уже знал, не так ли?
— Удачи в расследовании, сынок.
Дана вернулась в магазин и обнаружила, что он забит покупателями. На входе она встретилась взглядом с Хильдой и увидела, как подруга ей хитро подмигнула. У них не было столько посетителей со времени предрождественской распродажи, а в январе обычно все магазины пустовали.
Но в этот первый месяц года магазин был полон женщин. Не надо было быть гением, чтобы понять, что происходит. Хильда резала ткани, а Дана пробивала чеки на покупки и отвечала на вопросы об останках, найденных на ранчо, и о распространяющихся слухах, что кости принадлежат Джинджер Адамс. Дана чуток лукавила:
— Джинджер Адамс? Неужели?
День промелькнул быстро. Дана пыталась не смотреть на дверь, опасаясь, что Хад вернётся.
Но к закрытию он так и не объявился, и она облегчённо выдохнула, когда Хильда предложила отнести выручку в банк, а Дане самостоятельно закрыть магазин.
— Ты можешь в это поверить? — спросила подруга, поднимая мешок с деньгами. Она скривилась. — Прости. Мне стыдно делать деньги за твой счет. И за счёт Джинджер.
— Все нормально, — засмеялась Дана. — Неожиданный доход для нас. По крайней мере, хоть что-то идёт хорошо.
Хильда ушла, и Дана убрала прилавок, прежде чем закрыть магазин. Вешая табличку «Закрыто» на дверь, она удивилась, как темно на улице. В это время года рано темнело. А ещё снег шёл почти весь день, облака висели низко, всё выглядело мрачным. Машин не было, лишь кое-где светились окна все ещё открытых в это время контор.
Выглянув на улицу, она краем глаза заметила какое-то движение. Дана вгляделась в темноту у здания напротив. Ей показалось или кто-то стоял там, наблюдая за ней?
Девушка отступила, убедившись, что свет за спиной не падает на неё, и стала ждать, не в силах избавиться от ощущения, что кто-то на другой стороне улицы смотрит на неё также внимательно, как и она на него.
Лэнни? Прошлой ночью он следил за ней и за Хадом тоже, но вряд ли он станет продолжать. Или это Сэвэдж? С него станется присматривать за ней. Еще одна мысль пришла ей в голову. Возможно, это тот, кто оставил ей конфеты? Тот же человек, который взял куклу и прошлой ночью повесил её в колодце? Она вздрогнула, вспомнив голос по телефону. Просто чья-то глупая шутка. Чьи-то странные, ужасные, жестокие забавы. Возможно ли, что и конфеты, и кукла в колодце — тоже просто шутка? Кто-то просто развлекался за счёт Даны, но когда она вызвала шерифа, всё вышло из-под контроля?
Вот во что ей хотелось верить; она прошла к окну и снова выглянула наружу. Никакого движения. Огни машины промелькнули на извилистой улице, ослепив её на мгновение. В ту же секунду, как проехал автомобиль, его фары осветили здание напротив.
Там никого не было.
Она была так уверена, что видела того, кто следит за ней.
Поддавшись импульсу, Дана открыла парадную дверь и без куртки перебежала через улицу, оставив магазин открытым.
Через мгновение можно будет выяснить, сходит она с ума или нет.
В ту же секунду, как Хад выехал на шоссе, он позвонил вдове судьи Рэймонда Рэндольфа, чтобы проверить, не вернулась ли она домой. Было бы лучше навестить её, но Китти жила на другом конце каньона. Он провёл у отца больше времени, чем планировал, и теперь опаздывал. Хад не сможет увидеться с Китти и вернуться в «Иголки и булавки» прежде, чем Дана закроет магазин — а он очень о ней беспокоился.
— Алло? — голос Китти был тихим, но уверенным.
— Миссис Рэндольф?
Он вспомнил Кэтрин «Китти» Рэндольф — миниатюрную и седовласую, с гладкой розоватой кожей и блестящими голубыми глазами. Она пекла лучшее на свете печенье с шоколадной крошкой и всегда приносила его на церковную распродажу.
— Да?
— Меня зовут Хадсон Сэвэдж. Вы, наверное, меня не помните.
— Хад. — её голос повеселел. — Конечно, я тебя помню. Вы с мамой раньше сидели со мной рядом в церкви. Твоя мама пекла замечательные пироги. Думаю, моим любимым был яблочный. Я не могла устоять. Всегда покупала кусочек на каждой распродаже. «Это же для благой цели», — убеждала я себя — она мягко хохотнула, потом опомнилась. — Я с теплотой вспоминаю твою маму. Тебе, должно быть, её очень не хватает.
Хад забыл о пирогах матери. Пироги были её единственной гордостью, их корочки просто таяли во рту. Он откашлялся.
— Да. Не хотелось бы тревожить вас сегодня, но я — новый временный шериф в Галлатин Кэньон, и сейчас провожу расследование.