Она сердито отвела взгляд, злясь на него по стольким причинам, что трудно было сдерживать себя.
— Я знаю, что это человеческие останки. Уоррен сказал, что видел череп. Так что хватит врать.
Хад упёрся в неё взглядом, и она увидела искорку гнева в синеве его глаз. Ему не нравилось, когда его называли лжецом. Но опять же, дай ей только начать и она сможет назвать его и похуже.
— Насколько я могу видеть, череп выглядит человеческим. Удовлетворена? — спросил он.
Она отвернулась от единственного мужчины, который удовлетворял её. И попыталась не паниковать. Как будто возвращение Хада (да еще и в качестве временного шерифа) само по себе не было достаточно ужасным, так еще и в колодце на её семейном ранчо обнаружили кости, которые могли находиться там годами. Колодец выкопали больше ста лет тому назад. Кто знает, как долго эти кости тут лежали?
Но самым важным вопросом, который (как она понимала) задаст Хад, было — почему эти кости были там?
— Мне придется оградить этот участок, — сказал Сэвэдж. — Думаю, сейчас сезон коровам телиться, так что вам придется отогнать стадо?
— Нет никакого стада, — ответил Уоррен.
Хад замер и оглядел ранчо.
— Вот и я не заметил коров по пути сюда.
Дана почувствовала его взгляд. Она вытащила руку из кармана, чтобы убрать прядь волос с лица, прежде чем посмотреть на Хада. Слова застряли у неё в горле, и она с благодарностью услышала, как Уоррен говорит:
— Стадо выставили на аукцион этой осенью, чтобы можно было подготовить ранчо к продаже.
Хад выглядел шокированным, но не отрывал от неё взгляда.
— Ты никогда бы не продала ранчо.
Она отвернулась. Хад был единственным, кто знал, сколько это ранчо значит для неё, и все же она не хотела, чтобы он видел, как мысль о продаже разбивает ей сердце так же, как сделал он. Она почувствовала на себе его взгляд, словно он ждал дальнейших объяснений.
Когда она не ответила, он сказал:
— Должен предупредить тебя, Дана, что это расследование может отсрочить продажу.
Она не подумала об этом. Она ни о чём не думала, кроме этих костей и её дополнительного невезения — Хада в качестве действующего шерифа.
— Пойдут слухи, если уже не пошли, — продолжал он. — Как только достанем кости, будем знать больше, но расследование может затянуться.
— Делай, что должен, Хад.
Она не произносила его имя вслух несколько лет. Звучало оно странно и еще более странно — от неё. Удивительно, как такое короткое слово могло так сильно ранить.
Дана повернулась и пошла обратно к пикапу Уоррена, удивленная, что ещё держится на ногах. Мысли вертелись в голове. В колодце на её ранчо было тело? А Хад Сэвэдж вернулся, после всех этих лет, когда она считала, что он больше никогда не приедет? Она не была уверена, что из этого шокировало или пугало её больше.
Она не знала, что он позади, пока не услышала его.
— Мне жаль было услышать о твоей матери, — сказал он, находясь так близко, что она почувствовала его теплое дыхание на своей шее и уловила запах его лосьона после бритья. Такой же он использовал, когда был с ней. Не оборачиваясь, она кивнула, в то время как ветер обжигал ей глаза, рванула на себя дверь пикапа и через капот послала Уоррену взгляд, говорящий, что она уже давно готова уехать.
Она уже забралась в грузовичок и готова была закрыть за собой дверь, но Хад положил широкую ладонь поверх двери, чтобы удержать ее.
— Дана…
Она бросила на него взгляд, который, как считала, он не мог забыть — так смотрит гремучая змея прямо перед укусом.
— Я просто хотел…поздравить тебя с днем рождения.
Она попыталась не показывать удивления (или удовольствия) от того, что он помнил. Хотя и сделал все только хуже. Она сглотнула и подняла на него взгляд, пронзённая знакомой болью, той, что никак не уходила, как бы она не пыталась прогнать её.
— Дана, послушай…
— Я помолвлена.
Ложь вырвалась прежде, чем она могла сдержаться. Хад поднял брови.
— С кем-то, кого я знаю?
Она со злобным удовлетворением услышала боль в его голосе, увидела её на его лице.
— С Лэнни Ранкином.
— С Лэнни? Адвокатом?
Хад не удивился, но голос его прозвучал презрительно. Должно быть, он уже слышал, что она с ним встречается.
— И он все ещё копит на кольцо?
— В смысле?
— На обручальное кольцо. На тебе его нет.
Он указал на её безымянный палец.
Она внутренне прокляла свою глупость. Хотела его ранить и в то же время заставить держаться подальше. К несчастью, она не подумала о последствиях.
— Я просто забыла одеть его сегодня утром, — ответила она.
— А, так ты его на ночь снимаешь?
Еще одна ошибка. Когда Хад надел на её палец кольцо много лет назад, она поклялась, что никогда не снимет его.
— Если хочешь знать, — отозвалась она. — Бриллиант застрял в моей перчатке, так что я сняла его чтобы освободить, и должно быть, куда-то отложила.
Его брови снова взметнулись вверх. И почему она не может заткнуться?
— Я утром торопилась. И вообще, это тебя не касается.
— Ты права, — согласился он. — Наверное, большой бриллиант, раз застрял в перчатке.
Не тот мелкий камушек, что он смог ей купить — слышалось в его тоне.
— Слушай, как я понимаю, нам с тобой нечего сказать друг другу.
— Прости, не хотел лезть в твою личную жизнь.
Мышцы его челюсти сжались, и он вновь принял вид шерифа, занятого делом.
— Мне бы хотелось, чтобы вы с Уорреном держали при себе тот факт, что вы что-то нашли в колодце. Я знаю, что это выплывет, но попытаюсь сдерживать слухи как можно дольше.
Он, наверное, шутит. Диспетчер в офисе шерифа была самой жуткой сплетницей в каньоне.
— Что-то еще? — спросила она, указывая на его руку на двери.
Его взгляд смягчился, и она ощутила, как её сердце учащенно забилось, чего не делало со времен встреч с Хадом.
— Рад был тебя повидать, Дана, — сказал он.
— Если б только я могла сказать то же самое, Хад.
Его губы изогнулись в жесткой усмешке, пока она тянула на себя дверь, пытаясь заставить его ослабить свою хватку. Если бы только и её можно было также легко освободить. Дверь пикапа с шумом захлопнулась. Уоррен молча сел в машину и завел её. Дана знала, что он слышал её ложь о помолвке, но Уоррен слишком умен, чтобы уличить её.
Солнце залило светом кабину, и Уоррен развернул пикап. Дана открыла окно, охваченная жаром, не имевшим никакого отношения к теплу от солнца или Январской Оттепели. Она видела дом на ранчо у подножия холма. Ощущала вибрацию колес на ухабистой дороге, слушала ветер, поющий в соснах. Она обещала себе, что не сделает этого, даже когда, вытянув руку, она дрожащими пальцами повернула боковое зеркало, чтобы посмотреть назад. Хад все ещё стоял там, где она его оставила, и наблюдал за ними.
Глава 2
"Что ж, всё прошло лучше, чем ожидалось", — подумал Хад со своим обычным самоуничижительным сарказмом.
Она помолвлена с Лэнни Ранкином?
"А что ты ожидал? Прошли годы. Я удивлён, что она ещё не замужем. Но Лэнни Ранкин?"
Он смотрел, как пикап исчезает за холмом и слушал, как затихает урчание мотора. Осталось лишь завывание ветра.
"Да, почему же она не замужем?"
Хад не успел выехать за пределы города, как Лэнни Ранкин начал ухлёстывать за Даной. У него было пять лет. Так почему же они не поженились?
Он почувствовал проблеск надежды.
Возможно ли, что Дана тянула время, потому что всё ещё любила его, а не Лэнни? А почему на ней нет кольца? Допустим, его вообще нет. Вполне может быть, что она даже не обручена — по крайней мере, об этом не объявлено.
"А может, ты цепляешься за соломинку?"
Всё возможно, но его инстинкты говорили, что если бы она собралась выйти замуж за Лэнни, то уже сделала бы это.
Он видел, как в полумиле, вниз по холму, затормозил пикап Уоррена, подняв облако пыли. Хад смотрел, как из машины выходит Дана. Она была всё так же прекрасна. Колючая, как ёж. Сильная и упорная. Всё ещё желающая его смерти.