Так думая и сожалея, что не знал местности в стороне от реки, Олег подтащил к себе рюкзак.
— Можно взять одну банку молока?
— Возьмите хоть все, — донеслось из мешка.
— Мне одной хватит.
Он взял банку и пошёл искать острый камень. Начинало темнеть, и найти такой камень было нелегко. Зато среди мусора в заливе быстро нашёл прочную и острую палку. Он поставил банку на попа, на неё остриём палку и, тихонько стукая сверху большим плоским камнем, пробил жесть. Облизал вытекшее наружу молоко и, решив, что орудия могут пригодиться, захватил их с собой.
— Пей, потом я.
— Не хочу — сказала Марина и закуталась с головой ещё больше.
Олег примостился на палатке, приложился губами к отверстию банки и, запрокинув голову, начал глотать сладкую тягучую жидкость. На небе он увидел тонкий серп народившегося месяца и рядом большую звезду. Это напоминало эмблему общества Красного креста и полумесяца. Олег поставил порожнюю банку на землю и подумал, что такая вот штука на небе могла для Марины уже не светить. И сказать бы надо — смотри, живи, радуйся и будь в следующий раз умнее, да только махнул рукой: «Ещё подумает, что привязываюсь».
Умолкла горихвостка, стало холоднее, сумерки начали сгущаться, но из ожидаемых рыбаков так никто и не проплыл мимо. Олег несколько раз выходил на дорогу. И по ней, как назло, не шла и не ехала ни одна душа. Страдая от усталости и холода, он сел на палатку. Марина заворочалась в спальном мешке. Она устраивалась поудобнее и, видимо, надолго, в спокойной уверенности что её охраняют.
Олег энергично встал и подошёл к мешку.
— Хватит греться, — сказал он. — Пошли в деревню.
— В какую?
— Не знаю. Пойдём по дороге, в какую-нибудь придём.
— Сейчас, ночью?
— А что делать? Негде даже спичек взять, костёр разжечь.
— Так сильно замёрзли?
— Я что, стальной? — возмутился Олег. — Ну, довольно рассуждать. Вставай и пошли, или оставайся со своими мешками, я пойду один.
— Нет, нет! — воскликнула Марина, приподнявшись на локте. — Я боюсь, не оставляйте меня. Марина смотрела на него большими тёмными глазами и в них было столько мольбы, что Олег сдался.
— Ладно, — сказал он. — Схожу на разведку и вернусь. Тут должна быть где-то близко деревня. Видела серого спутанного коня? Он далеко от деревни уйти не мог.
— Мне страшно, — возразила Марина.
— Опять двадцать пять, — Олег хлопнул себя по бёдрам. — Чего бояться-то? Я скоро вернусь.
— Поклянитесь.
— Честное слово.
— На сколько уйдёте?
— Максимум на час.
— За это время я сойду с ума…
— Тогда собирайся, — прервал Олег. — Пойдём вместе.
Марина молчала, глядя на него. Решимость его идти в любом случае не оставляла сомнений.
— В общем-то, — сказала она, наконец, — действительно надо что-то придумывать. Разведка так разведка. Но только по-спортивному, быстренько, за полчаса или минут за двадцать. Иначе умру со страха.
— А если кто-нибудь проезжий увидит меня на дороге, — усмехнулся Олег, — бегущего-то среди ночи, тоже ведь испугается. Подумает, утопленник из Ангары выскочил.
Марина не ответила.
Олег понял, что одним неосторожным словом сделал двойную ошибку: напомнил ей о том, что недавно тонула, и нагнал на неё ещё больше страху. Ангара рядом. Сплавится близко таймень или вылезет ондатра из воды. Тут такое место, что всё может случиться.
Мысленно ругая себя за оплошность, Олег встал.
— Я буду вас ждать, — сказала Марина, вынимая руку с золотым браслетом и золотыми часиками и глядя на них.
— Неужели идут? — спросил Олег.
— Пока идут, — ответила Марина. — Может в них вода и не попала вовсе. Сейчас без десяти одиннадцать. Двадцать минут двенадцатого я вас жду.
Олег отогнул черёмуховую ветку и вышел на простор. Марина проводила его взглядом и прислушивалась к шагам, пока они совсем не стихли.
IV
Олег понимал, что приятного мало, когда лежишь в мешке Бог знает где среди ночи. Он торопился исследовать распадок, попал в густые заросли, из которых еле выбрался, но кроме узенькой тропинки вдоль черёмуховых кустов не было признаков близкого жилья. Он вернулся на берег Ангары и пошёл по дороге. Вскоре наткнулся на развилку: одна дорога шла по-прежнему вдоль берега на Ольховку, другая круто поднималась в гору. Не долго думая, Олег стал подниматься. Теперь не только согрелся, даже вспотел. Нечаянно запнулся о камень и ушиб ногу. Прихрамывая, добрался до поля, засеянного горохом. Здесь дорога вновь раздвоилась. Одна ветка поворачивала в берёзник, которому не было конца-краю, другая спускалась в глубокий овраг. Олег остановился в нерешительности, не зная куда идти. Отпущенное ему время явно было на исходе, и плутать ещё по каким-то оврагам и березнякам уже не имело смысла. Забрёл на поле, нарвал полные карманы стручков и вернулся назад.
Подошёл к Марине. Она лежала не шелохнувшись. Из мешка торчала макушка головы.
Олег нагнулся: «Жива или нет?»
— Вы опоздали на целых двенадцать минут, — сказала она, не меняя позы. — Нашли деревню?
— Нет.
— Я так и знала.
— Зато нашёл поле с зелёным горошком.
— Правда? — Марина оживилась и высунула лицо: — А мне принесли?
— Сколько хочешь. Куда сыпать? Вот сюда, — сказала Марина, развернув краешек простыни.
Олег стал вытаскивать стручки горстями из обоих карманов.
— Хватит, спасибо. Оставьте себе.
Он сказал, что наелся досыта и сложил на простыню все стручки. Получилась целая гора. Последний разорвал ногтем, собрал горошины в ладонь и кинул себе в рот.
Пока Марина забавлялась зелёным горошком, Олег расстелил мокрую палатку на траве, свернул под голову пустые чехлы и только хотел лечь, услышал голос Марины:
— Олег… Извините, как вас по отчеству?
— Мне всего девятнадцать. Какое отчество. Зови просто Олег. И вообще, предлагаю оставить официальный тон. Мы ведь теперь друзья по несчастью. Верно?
— Верно.
— А друзья разговаривают на «ты». Только не подумай, что я сразу стал напрашиваться к тебе в друзья, когда перед грозой подплыл к твоему баркасу, царство ему небесное. Вырвалось как-то под запалку.
Марина улыбнулась.
— А ты злопамятный.
— Да нет, не злопамятный. Я просто так, к слову.
— И всё-таки скажи мне своё отчество и фамилию. Я должна знать о тебе все.
— Олег Павлович Осинцев. Родился в Хабаровске первого июля тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Все? Или ещё что-нибудь добавить?
— Ну вот что, Олег Павлович, мне неудобно лежать. Надо что-то вместо подушки под голову.
— Возьми вот эти чехлы.
— Нет-нет! Они мокрые. Наломай черёмуховых веток, только мяконьких, пушистых.
Олег подошёл к ближайшему кусту и начал осматривать его.
— Здесь ничего не трогай. Это место заповедное. Он покорно вышел с полянки. Через несколько минут принёс целую охапку веток и бросил её возле Марины.
— Выбирай, которые тут пушистые.
Пока Марина делала себе изголовье, Осинцев улёгся, наконец, и почувствовал неприятный холод от мокрой палатки. Мурашки побежали по всему телу.
— Олег Павлович! — позвала Марина. — Открой, пожалуйста, банку.
Олег вздохнул, разыскал острую палку с камнем и принялся за работу. Сделав отверстие, подал банку.
— Спасибо, — сказала Марина. — Не мешало бы ещё холодненькой водички. Пожалуйста, набери в свою банку воды.
Когда он был уже за кустами, крикнула вслед:
— Не забудь сполоснуть!
Олег принёс ей воды и терпеливо ждал новых просьб.