Девушка немного успокоилась и смущенно извинилась за то, что предстала перед ними в вечернем платье.
— Вчера в таком виде меня сюда доставил шофер. Сегодня утром он должен был привезти мне смену одежды, но его не пускают.
— Вынужденные следственные меры, — как будто оправдываясь, повторил Форбс, — но это ненадолго, мисс.
— Я к вашим услугам.
— Прекрасно, — сказал сэр Айвори. — Значит, вы были помолвлены с Брайаном Уоллесом?..
Она задумчиво покачала головой, словно взвешивая ответ.
— Это Брайан решил, что мы помолвлены. И уже думал о свадьбе. Я же считала его скорее другом, близким другом, хотя, конечно, не настолько, чтобы говорить о помолвке.
— А я как будто слышал, вчера вечером, под конец праздничного застолья он объявил о вашей помолвке.
— Верно, но без моего ведома, и я ему сказала об этом. Может, он хотел таким образом ускорить события. Но мне его поведение не понравилось… Хотя сейчас это, увы, уже не имеет значения.
Тут сэр Малькольм по привычке внезапно перевел разговор на другую тему:
— Мисс, не могли бы вы описать, как проходил вчерашний ужин, и, если можно, покороче?
— Ужин устроили по-шотландски — с лососем, по-индийски — с говядиной под соусом карри, по-уоллесски — со знаменитым домашним пудингом, названным по-семейному, и по-английски — по мере того, как разговоры становились все менее интересными.
— Ценю вашу лаконичность. И после пудинга Брайан Уоллес встал. А теперь постарайтесь вспомнить его слова поточнее.
— Он сказал, что хочет сообщить важные новости, и прежде всего — о нашей с ним скорой помолвке. После этого он тут же продолжил — сказал, что намерен перебраться в квартиру, принадлежащую семье Уоллесов, неподалеку от Гринвича. Помню его слова: «Я ждал целых тридцать пять лет и вот наконец дождался — теперь я действительно взрослый». Потом он завел какую-то странную речь, но смысл я плохо поняла. Признаться, меня так огорчило его неожиданное заявление насчет нашей помолвки, что я, понятно, уже мало обращала внимание на остальное. Он говорил о поруганной дружбе, о лицемерии — что-то в этом духе. Словом, он был сильно возбужден, а когда сел, за столом воцарилось неловкое молчание. И вскоре гости быстро разошлись.
— Может, он выпил лишнего?
— Он вообще редко пил спиртное, и в этот вечер я не заметила ничего особенного. Произнося свою странную речь, он как будто играл чужую роль. Не знаю, как объяснить, но у меня было такое чувство. Мне казалось, вместо него говорит кто-то другой, более сильный, решительный, даже властный, ведь Брайан был слишком мягкий и восприимчивый.
— И вы не можете объяснить его поведение?..
— Думаю, ему понадобилось определенное мужество, чтобы высказать свои намерения матери в лицо. Она не могла на него надышаться, и так всю жизнь. А он часто говорил мне: «Из замка придется уезжать. Далековато до работы. А от квартиры в Гринвиче до „Эдисон и Эдисон“ каких-нибудь четверть часа на машине».
— До нотариальной конторы, где он работал, — уточнил Форбс.
— Брайан был прав. Этот замок слишком велик для двоих. Хотя, с другой стороны, я понимаю — вдову Роберта Уоллеса удерживают здесь воспоминания.
— Мисс, — сказал сэр Айвори, — я ценю вашу наблюдательность. Вы обращаете внимание на главное, а в наше время это большая редкость. Поэтому, с вашего позволения, мне бы хотелось спросить вас, что было прошлой ночью?
Девушка как будто смутилась.
— Ночью?
— Ведь Брайана убили этой ночью; пока мы не знаем точно, в котором часу, но скоро узнаем. Итак, меня интересует, что гости делали этой ночью.
— Ну, — проговорила она, — спали, наверное.
— А вы сами хорошо спали? После того объявления о помолвке, которое вас расстроило, вы так вот легко и уснули?
Девушка опустила голову, потом с достоинством ее подняла.
— Честно признаться, спала я плохо. Во всяком случае, первую половину ночи.
— Вы вставали? Выходили из комнаты?
— Конечно, нет! Да и зачем?
— Чтобы спуститься в кухни за бутылкой воды, например.
— Чжан распорядился поставить в моей комнате графин с водой.
— Вы хорошо знаете Чжана?
— Он исполнительный дворецкий. Брайан доверял ему во всем. Хотя вряд ли можно сказать, что я знала его хорошо.
— Вам известно, что лорд Роберт Уоллес его усыновил?
— Чтобы ему дали британское гражданство. Это всем известно. И я восхищаюсь поступком лорда Роберта. Далеко не всякий англичанин способен на такое.
— А что об этом думал Брайан?
— Он любил Чжана, но каждый из них, понятно, знал свое место.
После того как они оставили мисс Ли наедине с ее мыслями у окна в заснеженный парк, Дуглас Форбс сказал сэру Айвори:
— Какая восхитительная женщина, какая скрытная! И очаровательная, не правда ли? А какая умная!
— Даже больше, чем вы думаете. Одна из самых здравомыслящих дамочек среди тех, кого я знаю. Теперь понимаю, почему Брайан ее полюбил, впрочем, судя по тому, что нам уже известно о его характере, он был ей не пара. Итак, куда теперь?
— Допросим этого Мелвилла?
— Оставим его в покое, пока. Сержант, скажите на милость, куда вы поместили мисс Маргарет Эттенборо?
Глава 6
Когда они вошли в музыкальный салон, сэр Айвори тут же узнал в звуках фортепиано пьесу Иоганна Себастьяна Баха. Девушка, игравшая замечательно, закончила очередной пассаж и только потом встала их поприветствовать. Красотой она не блистала: у нее было несколько мужеподобное, с резкими чертами лицо. Роста среднего, полноватая, в элегантном жакете и юбке цвета опавших листьев, из украшений только дешевенькие самшитовые бусы. Но оба сыщика не преминули заметить, что лицо у девушки осунулось — не помогла даже косметика, с помощью которой она пыталась это скрыть. Девушка, как видно, изрядно наплакалась.
— Мисс Эттенборо, я старший инспектор Дуглас Форбс. А это сэр Малькольм Айвори, он хорошо знал лорда Роберта Уоллеса.
Девушка сжимала в руке платок, видимо не понимая, как себя вести.
— Простите, — проговорила она глухим голосом, — мне что-то нехорошо.
— Мы постараемся не сильно вам докучать, — заверил ее Форбс. — Может, для начала присядем?
— Вы сейчас играли как будто пьесу из «Нотной тетради Анны Магдалены Бах»,[6] не правда ли?
— Брайану она очень нравилась. Ему я и играла, когда вы вошли. Для меня он здесь, совсем рядом. И никуда не делся.
— Он был добрым другом вам и вашему брату. И мы сочувствуем вашему горю.
Девушка силилась сдержать слезы, но не смогла — и разрыдалась. Они молча ждали, когда она успокоится.
— Ах да, простите. Все так ужасно, так внезапно, так невероятно. Брайан мертв, убит. Скажите, ведь это кошмарный сон, и я скоро проснусь…
— Увы, мисс, действительность куда страшнее, чем самые жуткие сны. Но вы и нас поймите. Мы должны найти того, кто совершил это злодеяние. И наказать. Вы нам поможете, правда?
Она громко высморкалась и уже более твердым голосом ответила:
— Кто же мог такое сделать? Брайан был сама любовь. Все его так любили.
— И вы в частности, так ведь?
Девушка даже не пыталась скрыть свои чувства:
— Теперь уже можно все сказать. Да, любила. А он не знал. Ему казалось, он любит эту китаянку. Подумать только, ведь это мы с братом их познакомили! Конечно, она красивая, даже очень, и очень умная, но она была ему не пара. Она бы им управляла. И он был бы несчастен. Да-да, верно говорю — несчастен.
— Значит, по-вашему, не случись ничего этой ночью, они могли бы пожениться?
— Он же был от нее без ума. Думал ее головой, видел ее глазами. Хотя у меня были все основания считать, что, как бы там ни было, их брак никогда не состоится.
— Почему же?
Она задумалась.
— Из-за госпожи Уоллес, конечно.
Дуглас Форбс достал блокнот в мягкой обложке и принялся записывать все слово в слово.
6
«Нотная тетрадь Анны Магдалены Бах», или «Клавирные книжечки» — арии и песни, которые Иоганн Себастьян Бах посвятил второй своей жене Анне Магдалене; некоторые произведения были записаны ее рукой.