По тому, как Чет расправляет плечи, ясно: он рад избавиться от своего бремени; однако неуверенность во взгляде выдает страх перед необходимостью пройти через новое испытание, которое неизвестно чем закончится.
— Леннокс, ты ведь поручишься за меня? Ты ведь подтвердишь, что меня шантажировали?
— Обязательно, только не сейчас. Мне нужно ехать.
— Что ты затеял?
— Хочу избавить Робин от Стэрри и Диринга, прежде чем к ним домой нагрянет полиция. Робин нужно дать последний шанс не потерять Тианну и навести порядок в своей жизни. Она заслужила, учитывая вот это вот. — Леннокс помахивает копией списка. — Раньше я иначе думал, теперь изменил свое мнение. Конечно, суд и органы опеки могут со мной не согласиться. У педофилов сейчас семинар в отеле «Эмбасси». Уже начался. Нелишне будет направить туда полицию.
— Понял, — выдавливает Чет. — Но ты ведь меня поддержишь?
- Слово даю.
Чет проводит ладонью по своей седой, коротко стриженной голове.
- У Робин не было шансов, Леннокс. Они ее пасли с самой Алабамы.
- Знаю. — Леннокс хлопает Чета по плечу, неловко улыбается — И вообще, Чет, мое имя Рэй. Рэймонд Леннокс.
— Да? Извини... Рэй, — бормочет Чет, выбирается из машины, берет коробку. Внезапно что-то вспоминает. — Слушай, а твой журнал, ну, тот, про свадьбы. По-моему, он на яхте так и валяется.
- Ничего, новый куплю. Тот малость запачкался.
— Удачи, — кричит Леннокс вслед старому моряку. Чет Льюис идет по ступеням как по трапу, его фигура медленно растворяется в ночи.
Леннокс заводит мотор. Робин подождет. Сначала он займется «специалистами по маркетингу». При мысли, почему он так ненавидит этих ублюдков и делает то, что делает, пальцы впиваются в руль.
19 Эдинбург: два темных лета
1981
Агрессоров никто не любит. Даже сами агрессоры — а часто и не даже, а особенно сами агрессоры — чувствуют необходимость открыто заявить о своей ненависти к агрессии. И тем не менее мы все становимся жертвами агрессоров и сами являемся агрессорами. Агрессия у нас в крови; применительно к целым народам мы называем ее империализмом. Ты задумался об агрессии применительно к себе.
Кто ты такой? Тебя зовут Рэймовд Леннокс, тебе одиннадцать. Лето; ты чрезвычайно доволен жизнью, потому что тебе на день рождения подарили велосипед, а еще «Хартс», футбольная команда, за которую ты болеешь, попала в первый дивизион. Ты с нетерпением ждешь нового сезона и усердно учишься ради стипендии в хорошей средней школе.
Несмотря на затяжные дожди, лето с неохотой, впрочем, как всегда в Шотландии, наконец раскачалось на настоящую жару. Был дивный июльский день, воскресенье; а в пятницу, 07.07.70, отметили твой день рождения. Твой приятель Кертис Парк, болевший за «Хиберниан», еще всегда тебя поддразнивал — дескать, угораздило же с датой («Хиберниан» однажды обыграл «Хартс» со счетом 7:0 в знаменитом матче в Эдинбурге). Ты и твой лучший друг, Лес Броуди, оба в футболках и шортах цвета хаки, катили на велосипедах к Колинтонскому туннелю. Путь лежал через рощу, над рекой, солнце просвечивало сквозь все оттенки зеленого. Ты не мог налюбоваться на гладенький, обтекаемый голубой «ралей», крепко сжимал руль. У Леса Броуди спустило это вас задержало. Соблазненные рассказами новой тарзанке, вы отмахали от дома расстояние, чем следовало. Впереди маячил длинный темный — не то что бы он находился очень далеко от главной дороги, но само местоположение долины, а также густой кустарник приглушали шум машин. Зато внизу отчетливо бурлила речка.
Но ты — Рэй Леннокс.
А он кто? Неужели он всегда дрожал? Всегда злился? Нет; впрочем, может, Рэй в детстве просто был малость трусоват. Само собой, он и туннеля побаивался. Он ходил к туннелю со своим отцом Джоном и сестрой Джеки. Туннель, Рэй знал, в середине имеет изгиб; если добраться до этого места, погружаешься в полную темноту — ни в одном конце, ни в другом свет не брезжит. Там, на изгибе, Рэя всегда охватывал ужас, как будто вездесущий мрак мог проглотить его. Отец и сестра, напротив, добили постоять в темноте, получали удовольствие и от абсолютной тишины, и от Рэева страха, нарочно медлили, чтобы его подразнить. Вскоре Рэй понял: достаточно сделать несколько шагов вперед или назад — смотря с какой стороны солнце — и свет снова вспыхнет, и мрачные чары рассеются.
Добравшись до устья туннеля, Рэй и Лес взглянули вверх, на густой плющ.
— Говорят, тарзанка, что по ту сторону, просто супер, — бодрее несмотря на то что солнце как раз скрылось, заметил Лес.
В следующий момент из туннеля послышались голоса и смех. Мальчики переглянулись, сначала в глазах у обоих было опасение, потом оно сменилось бравадой. Ни один не желал выказать страха. Рэю хотелось шепнуть: давай вернемся, по-смотрим твою голубятню. Но Лес бы сразу понял, что Рэй струсил. Он знал, Рэю вовсе не нравятся голуби, которых держат они с отцом. Еще через секунду голоса сделались громче, не осталось сомнений, что они принадлежат мужчинам. Сколько еще человек и по сколько им лет, подумал Рэй. Как быстро он получил ответ и в какой кошмарной форме. В туннеле просекли присутствие мальчиков; голоса затихли, повисла зловещая тишина. Рэй Леннокс посмотрел вверх; там, на расстоянии примерно в тридцать футов, оранжево-желтые огни отбрасывали вниз, на сырую гравийную дорожку, слабые отсветы. Мальчики заглянули в туннель, различили темные фигуры. Трое мужчин; одному за тридцать, второму под тридцать, третьему чуть больше двадцати. В первую секунду Рэй вздохнул с облегчением: слава богу, взрослые, а не хулиганы-подростки. Тихо клацнул велосипед, ведомый им по дорожке. Еще один быстрый, испуганный взгляд в дыру. Трое курят и по очереди прикладываются к бутылке виски. Одеты неплохо, вроде не бродяги. Но вдруг один, с крючковатым носом и жидкими, редеющими волосами, небритый, премерзко осклабился в адрес мальчиков. Рэю никогда не забыть эту ухмылку — осклабившись, незнакомец втолкнул их с Лесом в другой мир. Он сделал шаг из тьмы, навис над Рэем и произнес с неизвестным мальчику акцентом:
— Классный велик.
Рэй молчал. Небритый схватил голубой велосипед за руль, выдернул из рук мальчика и взгромоздился на сиденье. И поехал прямо в туннель. Рэй бросился следом в надежде, что он остановится, когда шутка ему надоест. Услышал крик, оглянулся. Один из двоих оставшихся, с густыми, темными, очень коротко стриженными волосами, схватил Леса за волосы и прижал спиной к стене. С его губ срывались ужасные угрозы. Лес пытался защищаться, но был повален на землю.
— Он еще ручонками махать будет, — рявкнул черноволосый, настоящий громила против мальчика. — Ишь, какой живчик, твою мать! — От хриплого хохота Рэю Ленноксу показалось, что ему на руки и на ноги плеснули кипятку.
Не выпуская бутылки, небритый спрыгнул с велосипеда (велосипед со звоном рухнул на землю), схватил Рэя за волосы и потянул вниз. Мальчик упал голыми коленями на острый, изгаженный гравий, перед глазами у него была стена полной темноты.
— Держи его за плечи, — велел небритый самому молодому из тройки, со светлым хохлом. Тот послушался, небритый ослабил хватку. Леннокс посмотрел в одну сторону, затем в другую. С того места, где он находился, света было не видно, ни в начале туннеля, ни в конце.
Небритый закрутил крышку на бутылке, сунул бутылку в карман. Рэй Леннокс, не сводивший глаз с потолка — ему казалось там, еще теплится свет, — заметил жирную черную грязь под нестриженными ногтями, желтые от никотина пальцы. Небритый расстегнул ремень и ширинку.
— Ну чего, небось не прочь, а? — прошипел он, почти заглушив крики и стоны Леса, эхом отзывавшиеся в туннеле.
— Нет... Мне надо домой, меня к чаю ждут... — молил Рэй и молился, чтобы хоть кто-нибудь пришел на помощь. Небритый заржал.
Ну, за чаем-то дело не станет!
Он спустил штаны и вытащил из трусов член. Член был огромный, вялый, но твердел буквально на глазах. Существо вроде змеи связанное с хозяином — и всё же самостоятельное, со своей волей. Такое было впечатление Рэя от того, что он увидел.