Преступление страсти
Преступление страсти
После пива на Леху накатывали приступы человеколюбия и если ему в это время не мешали следовать золотому правилу "Не делать сегодня то, что можно перенести на завтра", можно было быть уверенным - вокруг все будет спокойно. Ни на какие эксцессы в этом состоянии он не поддавался.
Но сегодня было не так. Родной батя по кличке "Дурак", проживавший с незапамятных времен сторожем в треугольнике "турбаза-бутылка-стакан", растолкал его, срубившегося после обеда в обнимку с любимым журналом "Человек и закон", и стал доставать с ремонтом бредня, который был порван по пьяной рыбалке с закадычным другом Андрюхой и который, долбаный ты козел, один фиг сегодня тебе не нужен!..
Как не лягался сонный Леха, но Дурак нынче ещё не похмелялся и, подверженный тряске, тряс и сына, и таки растолкал. Кровинушка хотел двинуть бате в рыло, но это, во-первых, противоречило гуманистическому настрою, во-вторых - дня на три придется валить из дому, пока Дурак не набегается со своим двуствольным пугачом двенадцатого калибра и не наорется "Убью, собаку!". Они ограничились неоднократным посыланием к матери, известно какой и в процессе этих препирательств Леха встал и свинтил от греха подальше к Андрюхе.
У его друга была достопримечательность - кобыла Машка - будучи жеребенком, она досталась отцу-покойнику после раздела имущества их последнего в районе колхоза имени начдива Чапаева. В довесок к жеребенку шла двуколка.
Все это, в свою очередь, перешло по наследству к сыну.
Андрюха холил и лелеял пегую с белой звездочкой на лбу шестилетку, как его бывшая жена, выгнанная пинком под зад за гульбу, свое ленивое упитанное тело.
Вот и сейчас Леха застал друга с ведром и щеткой, шоркающим любимицу.
- Че? - сказала Андрюха, не переставая заниматься кобылой.
- С Дураком поцапался, - ответил друг, усевшись на чурку и облокотившись спиной о стену сарая.
- Да починим мы этот хренов бредень!.. Завтра.., - Андрюха тоже придерживался золотого правила лежебоки, но не по душевной склонности, как Леха, а из-за избыточного веса.
- Ага, - лениво согласился Леха, у которого под крышей еще погуливали пивные пары.
- На хер нужно, да? Сёдни пятница, а мы будем выежываться с ним!
- Ну... Он че-то на взводе сёдни. Не похмелился, мудила. Чуть по таблу у меня не схлопотал. Еле сдержался, мня!
Андрюха, отдавшись чистке, молчал минуты три.
- Че седни делать будем? - наконец разомкнул он рот.
- Нажраться бы! - возмечтал кореш.
- А у тебя бабки е?
- Полный голяк!
- Такая же херня!
Покончив с кобыльим туалетом, Андрюха похлопал животное по крупу, вылил ведро за забор и присел рядом с Лехой на другой чурбак.
- Один вариант е, - сказал он, закуривая, - на зерноскладе доска есть хитрая, в стене со стороны Панькиной пади - мне Дуркины сказали - они уже так коммуниздили... И к бабке Насте. Мешок зерна - две литры самогонки.
- Не подловиться бы, мня...
- Ну, на хер!.. Там все четко! - возразил друг. - Тихоныч вечно в сторожке балду парит. А до склада - идти и идти!.. И провод телефонный тайфуном сорвало...
- А че! - заводится Леха, - Давай! Хули делать!... Стемнеет!..
- Кой хрен стемнеет!.. Щас!..
Желудок у Лехи - тончайший индикатор опасности. - Ладно, сейчас так сейчас... Только на дальняк схожу...
...Все прошло как по нотам. И не тёмной ночью, а в три часа дня. Машку, запряженную в двуколку с хорошо промазанными солидолом осями, оставили в рощице неподалеку от склада.
К задней стене склада подступал густой кустарник - идеальное место для кормящихся на халяву.
Доску Андрюха нашел почти сразу. Он пролез внутрь и минут через
пять, показавшихся нетерпеливому Лехе целой вечностью, кряхтя и пыхтя, просунул наружу грязный и тяжелый мешок.
Через полчаса они были у северной' окраины бывшего колхоза имени Чапаева, там, где в падь спускались зады сельских огородов и среди них - лидера местного самогоноварения - бабки Насти.
Злоумышленники восседали на краденом мешке, полупросунутом под сиденье и присыпанном сеном и юркий маленький живчик Леха напирал на грузного Андрюху. - Давай, коли ее на три!
- Да не подпишется она! - отбивался кореш. - У нее такса четкая! Хватит нам и двух до усрачки!
- Завтра догнаться! - не унимался друг,
- Да отвали, не подпишется говорю!..
...На зеленом поле паслись: семь коз под предводительством почтенного козла Гришки, три стельные коровы - все бывшие любовницы пасшегося тут же быка Борьки, и две молодухи-нетели, одну из которых - Зорьку, пеструху с белой головой - Борька домогался с самого утра и которая на все его приставания поворачивалась боком и, мыча и клоня голову долу, норовила боднуть.