Позднее, в разгар лета, в «Радостном саду» состоялся прием, и по всей округе были разосланы пригласительные открытки. Они вызвали легкий трепет, так как в них упоминались «Зеленый албанский оркестр и западные певцы a cappella». Эти открытки были разосланы за три недели до события, и все приглашенные выставили их на свои каминные полки – для напоминания.
«Радостный сад» находился у холмов, обрамлявших Копплсуик, и был довольно далеко от главной дороги – к нему вела узкая улочка длиной около двухсот ярдов, круто изгибавшаяся перед самым фасадом дома. Сам дом был не очень большим и стоял на довольно большом участке. Позади дома были заросли леса, но у самого дома было открытое пространство.
Изгиб подъездной аллеи подходил к парадному входу в «Радостный сад», полдюжины ступенек вели к передней двери, а по обе стороны от ступенек была массивная терраса, на которую выходили французские окна. Сразу за домом была большая лужайка, на которой были расставлены чайные столики и стулья. В одном углу полянки стоял небольшой шатер, из которого выносили чай и прочие напитки с закусками, а в другом углу – пианино и стойка для нот.
Прием был организован так, что гости сперва поднимались по ступенькам к хозяину и хозяйке, а затем проходили по террасе к лужайке.
Возраст Феликса Нейланда соответствовал предположениям генерала Торрингтона. Ему явно было около пятидесяти, он был стройным, подтянутым мужчиной с небольшими усиками и маленькой остроконечной бородкой – и усы, и бородка были с оттенком седины. Довольно смуглое лицо было обветренным и морщинистым, а глаза слегка запали, хотя, когда он приветствовал гостей, его взгляд был острым. Одет он был в хорошо скроенный темно-синий костюм и носил темную фетровую шляпу.
Мисс Нейланд была ниже и тучнее брата, а также, очевидно, старше. Ее волосы были совершенно седыми. Но ее лицо было очень миловидно, и она улыбалась, пожимая руки потоку прибывавших гостей.
– Надеюсь, все пройдет хорошо, дорогая мисс Нейланд! – воскликнула суетливая маленькая миссис Ли-Халкотт. – Все мы с таким нетерпением ждали приема, а теперь, кажется, погода стала меняться. Так жаль!
– Ну, не думаю, что до ночи пойдет дождь, – ответил Нейланд, тем не менее опасливо присмотревшись к темным тучам, что появились на горизонте.
– Повезет, если так! – воскликнул прибывший в этот момент майор Чаллоу. Старший констебль был типичным воякой: высоким и прямым, как стрела, а его плечи странно покачивались, когда он шел. На нем был безупречный светло-серый костюм и хомбургская шляпа. Компанию ему составляли жена и дочь.
– Майор, вы за рулем? – поинтересовалась мисс Нейланд, которая знала, что тот гордился умением управляться с новым автомобилем.
– Не сегодня. Нас привез слуга. Позже я отправлюсь в Мартон – на поезде, со здешнего вокзала, а он отвезет домой мою жену и дочь. О, мисс Гарфорт, как у вас дела?
– Все отлично, спасибо. Майор, скажите, эти люди – настоящие албанцы? Я думала, что у албанцев белые волосы и розовые глаза, и я совершенно разочарована.
Майор Чаллоу рассмеялся, выходя на лужайку вместе со своей спутницей – современной девушкой, у которой были веселые серые глаза (это была дочь барристера, проживавшего в округе).
– Вы подумали об альбиносах, не так ли? Но я думаю, что эти парни в зеленом имеют такое же отношение к Албании, как «Голубые венгры»[2] – к Континентальной Европе, хоть они и виртуозы. Эвоно как!
Из французского окна, смотревшего прямо на лужайку, вышел оркестр – ему для переодевания выделили небольшую комнату в доме. Как и следовало из названия, отличительной чертой музыкантов были темно-зеленые камзолы с серебряными воротниками и манжетами. По-видимому, камзолы и составляли всю их униформу, так как брюки у всех были обычными и ничем не примечательными, а если музыкантам и причитался какой-то особый головной убор, то сейчас этого было не заметно, так как головы у всех были непокрыты. Всего их было восемь: пианист, два виолончелиста, контрабасист, корнетист, ударник, игравший на разных инструментах, среди которых были барабан, треугольник, тарелки и колокольчики, а также дирижер, камзол которого был украшен не серебряными, а золотыми воротником и манжетами – проходя через лужайку, он помимо своей палочки нес скрипку и флейту.
– Вот те на! – воскликнул майор, поправляя монокль. – Мисс Гарфорт, один из них явно иностранец, пусть и без красных глаз, как у кролика. Я про скрипача с черной бородой.
– Вижу, – ответила мисс Гарфорт. – Это человек, костюм которого ему не подходит – великоват. Да-да, он совсем не выглядит англичанином, не так ли?
2
«The Blue Hungarian band» – популярный оркестр, существовавший в конце XIX и начале XX века.