Но Вестерхэм выяснил имя в тот же самый день. После разговора с майором Чаллоу он сел на поезд в Лондон и разыскал там Харви Гарфорта. Как он и ожидал, молодой человек не ударил в грязь лицом и тут же пообещал чистосердечно сознаться перед отцом. Затем он рассказал Вестерхэму все, что он знал о шантажисте.
– Его зовут О'Каллиган. Я знаю его, лишь поскольку плыл с ним на одном судне, и думаю, что он был как-то связан с южноамериканской политикой: насколько я слышал, он был секретарем президента какой-то мелкой республики. Он мягко стелет, но он – отъявленный негодяй. Я бы еще мог простить то, что он набросился на меня (полагаю, я заслужил этого), но если только я снова встречу этого типа, то он узнает, что не стоило ему третировать мою сестру.
Вестерхэм не дал Харви понять, что ему известно о подделке отцовской подписи на чеке – он лишь ссылался на некий «компрометирующий документ». Викарий полагал, что этого достаточно.
Тем временем майор Чаллоу посетил министерство внутренних дел и собрал все сведения об О'Каллигане, которые были в этом ведомстве. Они отправили его в министерство иностранных дел, и там он получил более подробную информацию. Дон Гонсалес все еще занимал шаткий пост президента Сан-Мигеля. По словам человека из министерства, он был не лучше и не хуже прочих латиноамериканских политиков – возможно, он был жестче некоторых из них, так как под его руководством Сан-Мигель успокоился, хотя и оставалась вероятность того, что оппозиция совершит coup d'etat,[9] и поставит Дона Гонсалеса к стене в роли мишени. Не то, чтобы мы хотели этого прямо сейчас, – некая английская фирма получила концессию на строительство железной дороги в Сан-Мигеле, а этот Гонсалес выглядит человеком, способным сохранять порядок, чтобы дела шли как следует.
Чиновник сообщил майору, что О'Каллиган был простым авантюристом и охотился за деньгами, совсем не заботясь о том, какие средства приходится применять ради их получения. Он был секретарем Дона Гонсалеса как до, так и после того, как оный стал президентом, а затем попытался продать важную информацию представителям предыдущего правительства – они замышляли свержение Гонсалеса.
– Он чудом избежал смерти, – добавил чиновник – Один из полицейских бросился на него с кинжалом (в тех краях так заведено), но он вовремя увернулся и пошел в наступление. Он не проживет и нескольких часов, если снова появится в Сан-Мигеле, и он знает это. Потому, узнав о том, что он направляется в Англию, мы и передали сведения о нем в министерство внутренних дел. Как видите, мы были правы. Смею сказать, что если удастся выяснить, кем является Мануэль Гарсиа, то вы обнаружите между ними связь. Ну, а теперь он в Париже. Полагаю, он вам нужен?
– Да.
– Конечно, вопрос в ордере на экстрадицию.
– Да. Эвоно как! Теперь скажите вот что. Скотленд-Ярд упоминает о том, что с О'Каллиганом связан англичанин по фамилии Бич. Что вы знаете о его деяниях за рубежом?
Чиновник заглянул в бумаги.
– Не очень много. По-видимому, он был второсортным злодеем. Делал какую-то грязную работу для О'Каллигана. Кажется, он совсем исчез. Скорее всего дело в том, что он на ножах с О'Каллиганом – мы знаем, что незадолго до того, как исчезнуть, они поссорились.
– А человек по имени Игнасио Валдиз? Что есть на него?
– Ничего. Мы никогда не слышали о нем. Но я знаю, кого вы имеете в виду. Конечно, я читал о вашем деле в газетах и видел ваше объявление.
– Да, мы разместили его как в наших, так и в испанских газетах, – ответил майор, собираясь уходить. – Хотя затея эта безнадежная. Гарсиа думает, что он в Испании, но это всего лишь вероятность. Эвоно как! Спасибо вам большое.
Мануэль Гарсиа, содержавшийся под замком в Сидбери, конечно же претерпевал то же, что и обычные заключенные, которых обвиняют в серьезном преступлении. Но согласно английским законам формально он считался невиновным – до тех пор, пока его преступление не будет рассмотрено в суде. Сам старший констебль объяснил ему, что он может связаться с друзьями, а также нанять адвоката для защиты в суде. Тот ответил, что друзей в Англии у него нет, но пожелал написать родственникам в Южной Америке. Конечно, ему позволили сделать это, но письма прошли цензуру. Также заключенный сказал, что хотел бы воспользоваться деньгами, которые он хранил на депозите в лондонском банке. Ни одного адвоката он не знал, но, естественно, хотел бы проконсультироваться у кого-то из них. Закончилось все тем, что адвокат Кестон из Сидбери неоднократно посетил его камеру.
Эрнест Кестон был проницательным мужчиной лет около сорока пяти, и его практика включала в себя близкое знакомство с уголовным правом. Правда, он никогда не участвовал в делах об особо тяжких преступлениях, но все, кто хорошо его знал, соглашались, что он вполне способен взять такое дело. В районе он был известен как «Молчащий Кестон» – отличное прозвище для человека с его призванием. Эпитет «молчащий» относился к той стороне его профессии, где молчание – золото, и к его привычке выслушивать клиентов, не перебивая их до тех пор, пока они не изложат дело со своей точки зрения. В суде же у Кестона появлялся язык – временами острый и саркастичный.