– Если смогу, сэр.
– Хорошо. Присаживайтесь, а я принесу бутылку.
Вестерхэм вышел и тут же вернулся с подносом, на котором были бутылка вина, маленький бокал и штопор. Он вытащил пробку и налил бокал вина.
– Попробуйте, – сказал он, – и скажите, что вы о нем думаете.
Дворецкий одобрительно отхлебнул, принюхался и, наконец, осушил бокал.
– И? – спросил Вестерхэм.
– Сэр, я думаю, что это – «Шато д’Икем», но, как вы сказали, оно кажется не самым качественным. Могу сказать, что в нем недостает крепости.
– Точно. Так я и думал. Берт, выпьете еще бокал?
– Спасибо, сэр.
Дворецкий выпил второй бокал и откланялся. Встав у французского окна, Вестерхэм медленно набил трубку, наблюдая за тем, как дворецкий идет по дорожке. Затем, взглянув на часы, которые показывали четверть восьмого, викарий написал письмо, свернул его и запер в своем столе. Выходя из комнаты, он прихватил с собой бутылку вина, поднос и бокал.
В половине восьмого прозвенел звонок к ужину, но обычно пунктуальный Вестерхэм пришел к столу только спустя еще десять минут. Ел он торопливо. В восемь он снова был в своем кабинете, встречая полдюжины деревенских парней, казавшихся застенчивыми и замкнутыми.
Этим вечером викарий пытался втолковать им элементарные представления о христианской вере, а сам тем временем думал: а слушают ли они его? Они примерно сидели вокруг него, но большей частью безразлично молчали. Снова и снова викарий задавал кому-нибудь из них вопрос, как того требовал катехизический метод обучения. Но было сложно сказать, действовал ли он на них.
Перед тем как закончить, викарий завел речь о правдивости. По опыту он хорошо знал, как легкомысленно относятся к этому вопросу те, кто получил неполное образование, и как легко они, ну, не лгут, а, скажем, уклоняются или скрывают правду, когда та может вызвать неприятности или проблемы. Именно этот вопрос он и обсудил. Затем он завершил урок, попрощался с ребятами и стоял, придерживая открытую дверь, пока те уходили.
Но остался один высокий и неуклюжий паренек с честным, но не особенно умным лицом. Это был Джордж Аллен, тот самый, что работал под руководством садовника в «Радостном саду». Он неловко переминался с ноги на ногу, вертя в руках фуражку. По его поведению Вестерхэм заподозрил, что у того есть, что сказать – если его удастся разговорить.
– Да? – сказал он. – Джордж, хотите что-то сказать?
– Да, сэр.
– Хорошо, тогда снова присаживайтесь. В чем дело? Вы хотите спросить меня о предмете сегодняшних занятий?
Наступила пауза. Джордж Аллен приложил усилие.
– Вроде того, сэр. Вы только что говорили, что если кто-то делает вид, что говорит правду, но не договаривает до конца, то он врет.
– Ну, в каком-то смысле так оно и есть, Джордж. Предположим, что утаивание информации может означать нанесение вреда другому человеку – в таком случае это ничем не отличается от явной лжи, не так ли?
Джордж на мгновение задумался, а затем сказал:
– Я не хочу быть лжецом, сэр, особенно сейчас, из-за конфирмации.
Сказано было не самым лучшим образом, но викарий пришел в восторг. Ведь это значило, что его наставления возымели действие.
– Джордж, если ты солгал, то ты должен попросить прощения у Бога. И, как я уже говорил, можете исповедаться передо мной или другим священником, если хотите.
Ответ Джорджа Аллена был поразителен, но вполне характерен. К счастью, Вестерхэм был достаточно проницателен и понимал психологию деревенской молодежи, так что его не оскорбил такой ответ:
– Я не лжец, сэр, и это не ваше дело, как и не дело какого-либо другого священника. Это явно не ваше дело.
– Тогда хорошо. Что бы это ни было, я больше ни о чем не стану спрашивать.
– Но то, что вы сказали сегодня вечером, заставило меня задуматься, и я понял, что вы имели в виду. Я и не думал, что можно навредить кому-то, держа язык за зубами, если об этом никто не просил.
– Это может быть и так, Джордж.
– Ах! Теперь я знаю, что делать – но вас это не касается, сэр, совсем не касается. Доброй ночи, сэр!
Когда парень ушел, Вестерхэм улыбнулся себе. Очевидно, на совести паренька что-то было, и тот хотел исправить это. И это хорошо. Вечер прошел не зря.
Но вечер еще не закончился – было без четверти девять. Теперь викарий мог отправиться к Диане. Но сначала надо было кое-что сделать. Он снова позвонил в полицейский участок Сидбери.
– Алло … Да … Говорит мистер Вестерхэм. Это детектив-сержант Рингвуд? … Я хочу поговорить с ним … Да … Хорошо.
Ему ответили, что сержант на службе, но находится в другом помещении. Может ли Вестерхэм оставаться на линии?