Добрый горько усмехнулся:
— Днями должны были присвоить генерала, перевести в Москву…
— Нам известно об этом, — кивнул фээсбэшник и надолго замолчал, что-то основательно про себя обдумывая.
Подъезжая к пригороду Санкт-Петербурга, он очнулся от размышлений и, обращаясь к соседу, поинтересовался:
— А что сами бы выбрали: руководить одной из наших колоний или уехать на ту же должность, как вы изволили выразиться — к черту на рога?
Чиновник юстиции долго шевелил пухлыми губами, будто выполнял сложные бухгалтерские расчеты и, наконец, обречено выдавил:
— Уж лучше второе. А слететь с поста и остаться на посмешище местной публике — нет уж…
— Хорошо. Имеется у меня один вариант. Значится так. Пока мы не разберемся в деле с оружием — никому об увиденном не распространяться. Да вы и сами, как никто другой, заинтересованы в неразглашении. О столичной должности пока забудьте, а мы попытаемся выхлопотать для вас равноценное место в другом областном городе. Но, при одном условии…
Завидев впереди в лучах света фар мост через реку, полковник приказал водителю остановиться. Мощный Джип притормозил на середине стометрового пролета и два старших офицера вышли на свежий воздух.
— За вами Андрей Яковлевич числится еще один грешок, — приглушенно молвил Сергеич, — расскажете сами или мне напомнить?
— Не понимаю… — отвел взгляд от попутчика Добрый.
— Нам стало известно о вашем шантаже одного частного лица, а сегодня к тому же вами организовано похищение его семьи.
— Вы меня с кем-то путаете…
— Мы никогда и никого ни с кем не путаем, — отчеканил контрразведчик и хлопнул ладонью по крыше иномарки. Из нее тут же выскочили бойцы, молча открыли багажник, выгрузили ящик, набитый железяками и поставили его на бетонные перила моста.
— Итак, выбирайте, — спокойно предложил Максимилиан, — либо вы сейчас звоните подручным и приказываете сию же минуту вернуть жену и ребенка доктору Фролову. Мы же в свою очередь вычеркиваем из вашей жизни эпизод с оружием и без шума оформляем перевод в другую область. Либо обойдемся без вашей помощи, но тогда уж пеняйте на себя — делу будет дана самая широкая огласка. Да и за выходки с похищением людей с вас не только погоны, а с живого семь шкур снимут…
Виновато опустив голову, тот немного подумал и буркнул:
— Согласен…
— Звоните, — приказал фээсбэшник.
Непослушными руками Андрей Яковлевич вытащил из-за пазухи сотовый телефон и, набрав номер, с кем-то переговорил. Закончив короткую беседу, спросил:
— Что теперь?
— Будем ждать контрольного сигнала, — молвил специалист по антитеррору, доставая сигареты.
Ждать пришлось около получаса. Звонок мобильника в кармане Сергеича прозвучал спасительным гонгом для проигравшего поединок шантажиста. Выяснив, что семья Фроловых вновь воссоединилась, офицер ФСБ кивнул спецназовцам и медленно двинулся к машине. Послушные бугаи раскачали тяжелый ящик и зашвырнули его через ограждение моста в темную воду.
Через минуту Джип несся по ночной дороге в погоне за генеральской Ауди…
Когда к Алексею вернулось сознание, он долго лежал на спине и, глядя куда-то в темную бесконечность, пытался восстановить в памяти произошедшее. Постепенно он вспомнил все, но оставалась еще масса вопросов: кто на него напал в кабинете злосчастного координатора? Сколько прошло времени с момента нападения? И где же он сейчас находится?
В мышцах ощущалась слабость, голова налилась свинцовой тяжестью. Он слегка пошевелил пальцами правой руки, затем пошарил ей вокруг — пол был усеян каким-то строительным мусором: битым стеклом, кусками штукатурки, опилками… Неожиданно на ум пришла шальная аналогия с похожей ситуацией из далекого московского детства…
С такими же бесшабашными сверстниками, живущими в четырех подъездах старого, сталинского дома они частенько делились на две противоборствующие команды и играли во всяческие военизированные игры. Случались в этих «войнушках» и засады, и хождения в разведку, и взятие в плен «неприятельских дозоров»… Многое можно было припомнить, но сейчас вдруг всплыла история, когда его — посланного шпионить за «вражеским» штабом, выследили, повязали по рукам и ногам и оставили «отдыхать» в пыли необъятного чердака. Оставили, да в пылу мальчишеских баталий — позабыли.
Долго провозился тогда Лешка, собрав всю паутину и вековой тлен с деревянных перекрытий. Веревок распутать не сумел, из сил выбился напрочь, и когда через слуховое оконце мелькнул последний лучик вечернего солнца — стал вопить с просьбой о спасении. Что, собственно оставалось делать? Тогда ему здорово повезло — на последнем этаже проживала одинокая пенсионерка баба Нюра, не раз гонявшая юных «бойцов» из подъезда за шумный беспорядок. Она-то, сердешная и услышала отчаянный вой бедолаги. Услышала, спасла, помогла привести в божеский вид одежду…
Ныне же на бабу Нюру надеяться не приходилось. Ежели та и была жива, то продолжала блюсти порядок средь молодой поросли в тихом московском переулке. Сейчас следовало как-то выкарабкиваться самому.
Поднявшись, Волчков с трудом сел — голова по-прежнему гудела. Он ощупал карманы — они были пусты… «Сколько раз ловил себя на мысли, — с грустью подумал он, — старших надо бы слушаться. Какого черта я сюда полез!? Севидов, небось, восьмой сон досматривает в теплой и чистой постели, а я вынужден ползать неизвестно где, с пакостной перспективой изрядно схлопотать по башке за свое чрезмерное любопытство. И это еще при самом лучшем раскладе…»
Глаза постепенно привыкли к темноте, и вскоре он различил в паре метров светлое пятно. Выставив вперед руку, словно слепой, стажер подполз на четвереньках к неясным бликам. Сначала блуждавшая ладонь уперлась в кучу мусора, а затем и в глухую стену, вдоль которой проходили трубы. Делая зигзаг, они уходили в небольшое отверстие в стене в смежное помещение. Именно оттуда и пробивался слабый свет.
— Ясно… — прошептал Алексей, — значит, я нахожусь либо в душевой, либо в какой-то технической комнатушке, а по соседству что-то вроде туалета.
Минут пять узник потратил на детальное обследование своего каземата. Он оказалась много меньших размеров, чем можно было предположить изначально. Четыре стены метра по два каждая, в середине одной — крепкая металлическая дверь с внутренним замком. Окон не было и в помине…
Изучая дверь, юный страдалец сделал еще одно открытие — приподняв круглую заслонку, обнаружил замочную скважину, а, осмотрев сквозь нее пространство за дверью, узнал знакомый интерьер все того же офисного коридора. «Ну, по крайней мере, один из вопросов снят — я нахожусь в том же распроклятом здании, куда занесла меня глупая любознательность», — вздохнул он и тут же замер. По коридорному паркету кто-то шел и тихо переговаривался. Лешка поначалу отпрянул в сторону и до предела напряг слух, но тут же решив не упускать возможности хоть что-то узреть, снова прильнул к отверстию.
— Говоришь, сосунок из прокуратуры? — раздался приглушенный голос одного из шедших по этажу мужчин.
— Оттуда. Вот его ксива… — отвечал второй. — Похоже, обложили, паскуды…
— Вряд ли. Так… Волчков Алексей Леонидович… Не думаю, брат, что нас обложили — в этом случае их действия были бы другими. Кажется, господин Волчков по молодости лет осмелился полагать, что сможет в одиночку распутать нашу тайну. Решил поиграть в героя-детектива…
При этих словах у следователя от стыда и страха выступила на лбу испарина. Он продолжал пялиться в продолговатую дырку, но говорившие находились где-то в метре от двери.
— Так что с ним делать-то?
— Известно что. Только без шума. И тело надо вывести до утра — не ровен час спохватятся и начнут искать. Лучше не рисковать, согласен?
— Ты прав. Сейчас закончим с одним клиентом и обработаем этого нюхача…
После этих фраз молодой человек стал судорожно хватать ртом воздух. Однако самое ошеломляющее было впереди… Буквально через секунду один из преступников-главарей сместился к двери и что-то мелькнуло перед замочной скважиной — прямо перед Лешкиным глазом. «Чья-то рука, — понял он, нервно облизывая пересохшие от волнения губы. — Левая рука…» Это и впрямь была рука одного из бандитов, а на ее запястье красовалась хорошо освещенная коридорными лампами татуировка — змея, проползающая сквозь витиеватый вензель…