— Но, Дэнни, если Чарльз...
— Черт с ним, с Чарльзом! — произнес Дэниэл, и в этот момент в комнату вошел Чарльз.
За его спиной стоял Квист.
— Можно налить вам спиртного? — услышал Дэниэл свой голос; он одарил мужчин своей самой обворожительной улыбкой.
— Спасибо, нет,— отказался Рохан.
— А ты, Чарльз? Выпьешь со мной виски со льдом?
— Спасибо,— охотно согласился Чарльз.— Именно это мне и нужно.
Он опустился в кресло и вытянул ноги перед камином, приняв непринужденно-раскованную позу.
— А ты, Ребекка? — спросил Чарльз.— Выпьешь?
— Спасибо, Чарльз, не сейчас,— напряженным голосом ответила она.
В гостиной воцарилось молчание. Дэниэл положил в бокал кубики льда и тщательно перемешал напиток без всяких видимых проявлений смущения.
— Пожалуйста, Чарльз,— произнес он наконец, повернувшись лицом к хозяину дома и подумав в этот момент о том, действительно ли Чарльз не замечает отношения Рохана к происходящему, нервозности Ребекки, его, Дэниэла, разочарования и презрения. Дэниэл внезапно с болью вспомнил о том недавнем времени, когда он, будучи оксфордским первокурсником, с нетерпением ждал лекций, которые читал знаменитый историк Чарльз Маннеринг. Казалось невероятным, что еще недавно он восхищался Чарльзом и уважал его. Несомненно, решил Дэниэл, все было бы иначе, если бы он не приехал с Ребеккой в Рошвен. Рошвен все изменил.
Молчание уже длилось угрожающе долго, когда дверь открылась и в комнату вошла Десима.
— Как здесь тихо!
Она была абсолютно спокойной и, казалось, не допускала мысли о том, что кто-то может испытывать дискомфорт в этой красивой комнате; само ее появление здесь было насмешкой над атмосферой напряженности.
— Пожалуй, я тоже выпью,— сказал Рохан; Чарльз достал трубку; Ребекка взяла с подоконника старый журнал и села в кресло, стоявшее в углу гостиной; Дэниэл расположился у камина напротив Чарльза, сенбернар лег у его ног.
— Обед будет примерно через час,— сообщила Десима.— Я подумала, что Рэйчел успеет за это время принять ванну, переодеться и немного отдохнуть после путешествия.
Завязалась беседа, носившая несвязный характер; вскоре Десима ушла, чтобы проследить за приготовлением пищи; когда она вернулась, спустившаяся Рэйчел примкнула к компании. На девушке было серое платье, старившее ее, с простой, но изящной брошью, от которой не отказалась бы и самая элегантная женщина в мире. Она тщательно причесала свои короткие волосы, блестевшие в лучах солнца, проникавшего в комнату. Девушка казалась очень застенчивой.
Дэниэл отметил, что все засуетились вокруг нее. Чарльз тотчас предложил ей спиртное. Рохан заставил Рэйчел сесть рядом с ним на диван. Десима немедленно стала играть роль идеальной хозяйки — заботливой, внимательной, прилагающей все усилия к тому, чтобы гости отдыхали и чувствовали себя непринужденно. Он по-прежнему не понимал, зачем Десима вдруг пригласила Рэйчел в Рошвен.
— ...так и не удалось поговорить с тобой о праздновании моего совершеннолетия,— с оживлением в голосе произнесла Десима.— Я так рада, что ты смогла приехать, Рэй,— надеюсь, ты тоже получишь удовольствие.
День рожденья, похоже, дал Десиме идеальный предлог для неожиданного приглашения. Но зачем он понадобился ей?
— ...Чарльз устраивает в субботу торжественный обед в мою честь. Прибудут шестнадцать гостей, мы зажжем свет в холле, поставим там длинный банкетный стол; если мужчинам и Вилли — это наш егерь — повезет во время охоты, мы сможем зажарить оленину на вертеле...
Дэниэл вспомнил день, когда ему исполнился двадцать один год. Это случилось пять лет тому назад, перед его последним оксфордским семестром. Дэниэл закатил такую вечеринку, что декан побледнел от ужаса — поступила такая масса жалоб от соседей. Дэниэл тогда едва не женился. К счастью, несмотря на все выпитое шампанское, он не приговорил себя к семейной жизни. На следующий день пришло письмо от юристов его родителей. Дэниэл получил право распоряжаться деньгами, хранившимися в доверительном фонде. Десиме, конечно, тоже достанутся деньги. И она обретет возможность поступать с Рошвеном по своему усмотрению.
— Кто будет в числе этих шестнадцати гостей? — спросила Рэйчел.
— Конечно, Ребекка и Дэниэл, ты и Рохан, затем Макдональды и Камероны из Кайл-оф-Лохалша, Кинседы из Ская, юрист моего отца, старый мистер Дуглас из Клани Галача со своей дочерью Розалиндой; нам пришлось пригласить мистера Дугласа, поскольку он вчера составил ужасно длинное официальное письмо, касающееся завещания моего отца, наследства и прочих нудных пустяков...
— Вступление во владение Рошвеном не отнесешь к нудным пустякам, верно, Десима? — не удержался Дэниэл.
— Да, согласна!
Она беспечно рассмеялась и отпила спиртное из бокала.
— Но юристам удастся уничтожить всю романтику такого события, как совершеннолетие, приземлить его... Можно мне еще вина, Чарльз?
Замечает ли Десима то, что она слишком много пьет, подумал Дэниэл. Бокалы, которые она уже успела опустошить, похоже, не подействовали на нее. Другая девушка, напротив, почти не прикасалась к вину. Однако она, похоже, получала удовольствие от еды, часто улыбалась и в значительной мере освободилась от своей первоначальной скованности. Один или два раза она посмотрела на Дэниэла, встретившись с его взглядом; девушка тут же слегка краснела, отводила глаза в сторону и делала вид, будто ее интересует что-то другое.
Интересно, какие отношения связывают ее с Роханом Квистом. Вероятно, это действительно всего лишь обыкновенная дружба, решил Дэниэл. Квист хоть и был всего на год младше Дэниэла, но казался еще юношей, трепетным, чересчур эмоциональным и незрелым. Этих качеств недостаточно, чтобы увлечь женщину, тем более отличающуюся такой необычной непосредственностью поведения, какой обладала Рэйчел Лорд. Когда она и Десима наконец поднялись из-за стола, оставив мужчин допивать ликеры, Дэниэл с удивлением понял, что в течение всего обеда думал о Рэйчел. Он проводил ее взглядом. Думала ли и она о нем?
III
Рэйчел, извинившись, рано сослалась на усталость после долгого путешествия и с лампой в руке поднялась по извилистой лестнице в свою комнату. Кто-то, вероятно горничная, растопил камин, и пламя уже изгнало из воздуха холодную сырость, но снаружи шел дождь — с Атлантики нагнало тучи,— и капли барабанили по подоконнику; девушка опустилась на колени перед огнем, чтобы согреть руки; она слышала, как порывы ветра ударяются о стены дома. Она с удивлением вспомнила о том, что сейчас еще только сентябрь, далеко на юге люди ходят в летних одеждах и, вероятно, прогуливаются под вечерним солнцем. Снова налетел шквал; Рэйчел вздрогнула и придвинулась к камину, излучавшему тепло.
Пламя играло, порождая причудливые живые картины. Она долго смотрела на него. Потом подумала о Дэниэле Кэри. Почему она так смущалась в мужском обществе, теряла уверенность в себе? С любым малознакомым мужчиной она невольно держалась скованно, страдая от мучительной застенчивости. Кэри, несомненно, счел ее очень неуклюжей. Она размышляла о безупречном самообладании Десимы, зрелости ее манер. Легко быть уверенной в себе, обладая красотой. Стук в дверь прервал ее раздумья. Сначала девушке показалось, что звук донесся снаружи и связан с непогодой, но, когда она неуверенно повернула голову в сторону двери, стук повторился.
— Рэйчел? — прозвучал тихий, но настойчивый голос; в следующий момент дверь открылась и в комнату проскользнула Десима.
— А, ты здесь.
Десима закрыла за собой дверь и быстро подошла к камину, возле которого сидела Рэйчел.
— Слава Богу, наконец мне удастся поговорить с тобой наедине. Недоумевающая, растерянная Рэйчел поняла, что она настолько погрузилась в воспоминания об обеденной беседе, что временно забыла о письме, которое привело ее в Рошвен.