Вдова Шольтц продолжала скрывать свои истинные намерения от Германа. Она более не заговаривала с ним о своих чувствах и выказывала лишь внимание и заинтересованность в работе его. Она не сказала ему, что ей известно о его безрассудном визите к сенатору, а наш молодой человек был убежден, что раз случившееся отнюдь не делает чести графу, то тот будет тщательно скрывать его.
Однако Герман знал, что полковник и его дочь должны были скоро покинуть Нордкопинг. Уверенный в сердце возлюбленной своей, в дружеском расположении к нему полковника и в обещаниях графа, он не сомневался, что первое, что сделает Эрнестина по прибытии в Стокгольм, — это укрепит влияние свое на сенатора и настоит, чтобы тот скорейшим образом устроил брак их. Юная Сандерс подкрепляла уверенность Германа и сама искренне верила в осуществление этих планов.
Прошло несколько недель, и вот в Нордкопинг прибыла роскошная карета, сопровождаемая множеством лакеев, коим было поручено передать полковнику Сандерсу письмо от графа Окстьерна, а также выполнять все приказания этого офицера, касающиеся их с дочерью путешествия в Стокгольм, для чего и была прислана означенная карета.
В письме к Сандерсу говорилось, что извещенная графом вдова Плорман уже подготовила для родственников самые лучшие комнаты и они вольны прибыть к ней в любое угодное им время. Граф же с нетерпением ждет той минуты, когда сможет сообщить своему другу Сандерсу об успехах его шагов, предпринятых в пользу полковника. Что касается Германа, добавлял сенатор, то он считал, что лучше всего будет предоставить тому возможность спокойно уладить свои дела с госпожой Шольтц, по завершении которых он, обретя и умножа состояние свое, смог бы с большим основанием предстать перед прекрасной Эрнестиной и просить руки ее. От этой отсрочки все только выиграют, ибо полковник также успеет получить пенсион и, может быть, даже повышение в чине, что, несомненно, послужит к вящему благосостоянию дочери его.
Эта оговорка не понравилась Эрнестине, в ней проснулись некие подозрения, и она тут же сообщила о них отцу. Полковник же, как обычно, одобрил планы Окстьерна.
— Как же мог граф, — вопрошал он дочь, — побуждать Германа покинуть Нордкопинг, прежде чем тот рассчитается с вдовой Шольтц?
Эрнестина пролила немало слез. Терзаемая противоречивыми чувствами — любовью и желанием не повредить отцу, — она не осмелилась настаивать, хотя могла бы воспользоваться моментом и напомнить сенатору о его обещании.
Следовало готовиться к отъезду. Полковник пригласил Германа на ужин, дабы они могли попрощаться. Он пришел, и грустное свидание это было смягчено живейшим сочувствием друг другу его участников.
— О, дорогая моя Эрнестина, — сказал Герман, заливаясь слезами, — я расстаюсь с вами, не зная даже, когда снова увижу вас… Вы оставляете меня один на один с коварным врагом… женщиной, которая, скрывая истинные свои чувства, только и ждет подходящего момента явить подлинные намерения свои. Кто поможет мне, кто оградит от ужасных слухов, кои, несомненно, станет распускать эта мегера, когда убедится, что я, как никогда, готов следовать за вами, и мне придется открыто заявить ей, что я никогда не женюсь ни на ком, кроме вас?.. А вы, вы сами, о Великий Боже, куда едете вы?.. Во власть человека, некогда любившего вас… любящего вас и по сей день, чья готовность пожертвовать страстью своей весьма сомнительна. Он соблазнит вас, Эрнестина, ослепит блеском своим, и несчастному, всеми покинутому Герману останется лишь искать утешение в слезах.
— Герману всегда будет принадлежать сердце Эрнестины, — ответила мадемуазель Сандерс, сжимая руки возлюбленного своего. — Неужели он, обладая сокровищем этим, все еще боится быть обманутым?
— Ах, только бы не утратить его, — воскликнул Герман, бросаясь к ногам своей возлюбленной. — Лишь бы Эрнестина не уступила соблазнам, что будут окружать ее! Пусть знает она, что никто на этой земле, кроме Германа, не сможет любить ее столь же преданно!
И злосчастный молодой человек осмелился умолять Эрнестину дозволить ему сорвать с ее несравненных губ бесценный поцелуй, что хранил бы он в сердце своем как залог нерушимости их клятв.