Установить, что приведенные выше данные, относящиеся к одному лагерю смерти, идентичны и для других лагерей, — дело чрезвычайно трудное. Надо учитывать, что документы — лагерные книги, картотеки узников и т. п. — почти полностью уничтожены отступавшими гитлеровцами.
Из приведенных данных, имеющих лишь ориентировочную ценность, гипотетически — для всех лагерей смерти — вытекает, что наибольшее число советских военнопленных, замученных фашистами, имело возраст 20–36 лет [1105], что большинство их гибло в течение двух месяцев пребывания в лагере (чаще всего между 16-м и 30-м днем), а повышение смертности приходится на октябрь 1941 — январь 1942 года (с максимумом в ноябре). Процесс массового вымирания, судя по Освенциму, в основном заканчивается в феврале 1942 года, когда из многотысячных транспортов с пленными не осталось уже почти никого [1106].
Но о чем же все-таки думали, о чем мечтали, к чему стремились те, кому уже ничего иного не оставалось в жизни, кроме как только умереть?
Сохранились документы. Особые документы. Мысли, увековеченные не на бумаге: ее не было. Были голые стены крепости, стены казематов, фортов, бараков. Надписи вырезывались на этих стенах либо писались смолой и другими стойкими красящими веществами. Такие надписи не могли быть длинными. И они действительно были лаконичными, короткими: в нескольких словах в них выражались самые горячие стремления, последние чаяния тех, которые имели слишком мало надежды, чтобы уцелеть и живыми передать живым то, что больше всего волновало их. Увы, не все эти надписи сохранились до наших дней! Слишком красноречивым и сильным было содержавшееся в них обвинение, слишком очевидны были в них доказательства преступления. Но и те, что сохранились, говорят о безграничной любви к родине, о тоске по близким, о ненависти к потерявшим человеческий облик немецко-фашистским палачам, о глубокой вере в победу своих, которые придут сюда, как освободители и мстители…
25 июля 1944 года победоносная Советская Армия освободила крепость Демблин. И перед потрясенными взорами фронтовиков, уже видевших мрачные и кровавые картины войны, предстала бездна фашистской подлости. Это был «лагерь для военнопленных, фронтшталаг 307», в котором было зверски истреблено 80—100 тысяч их товарищей по оружию. Советские военные власти немедленно начали тщательное расследование этого людоедского преступления. В результате детального осмотра «великого демблинского кладбища», каким стала для советских военнопленных старая крепость Демблин (прежнее название: Иван-город), перед комиссией, созданной Советским командованием, в которой участвовали представители польской общественности, раскрылся еще одни аспект этой колоссальной человеческой трагедии:
«Осмотр одиночных камер и темных карцеров свидетельствует о том, что немцы могли погубить любого военнопленного, могли сделать его на всю жизнь уродом и калекой, могли заставить его есть траву и гниль, но они не могли погасить в русских людях любовь к родине и веру в победу Красной Армии.
Военнопленный Оплятов В. И. 12 марта 1944 года, выражая свою тоску по родине, писал:
Наперекор гитлеровским гангстерам верные сыны советской отчизны, заточенные в огромном каменном гробу, на стенах одиночек и темных карцеров писали слова пламенных призывов и веры в силу русского народа:
«Товарищи, объединяйтесь на борьбу!»
«Настанет тот час, когда эта цепь разорвется!»
«Да здравствует великий русский, непобедимый народ!» [1107]
16—21 октября 1947 года советская Чрезвычайная государственная комиссия и польская Государственная комиссия по расследованию немецких злодеяний провели на территории крепости Демблин совместное расследование по делу о массовом уничтожении советских военнопленных [1108], а равно «изучили обнаруженные вещественные доказательства, в том числе представленные свидетелями 73 немецких фотоснимка, а также надписи, сделанные заключенными на стенах в крепостных казематах».
1105
Учитывая скудость имеющегося материала, мы хотели бы заметить, не производя никаких сравнений и не делая никаких выводов, что из 33 итальянцев, умерших «естественной смертью» в первой половине 1944 года в шталаге VIIIC в Жагани, значительная часть (18 человек) скончалась (от туберкулеза!) в возрасте 19–24 лет. Только один, самый «старый», был в возрасте 37 лет; AGK, «Akta Żagańskie».
1106
Тогда оставалось в живых 36 пленных. Число их к 17 августа 1942 года возросло до 163 человек в связи с прибытием новой партии пленных (см. J. Вrandhubеr, ор. сit., 8. 39).
1107
Из «Заключения комиссии по расследованию немецких злодеяний над советскими военнопленными в Демблинскои крепости» от 28 августа 1944 года, Демблин; AGK, «Dęblin — obóz jeńców radzieckich», 116/ob. inw. № 101, s. 60–61.