Затем пришел Нюрнберг.
После главного Нюрнбергского процесса состоялся еще ряд процессов. Незначительная часть убийц понесла заслуженное наказание, но большинство их ускользнуло от рук правосудия. Сейчас палачи и убийцы, благоденствуя, доживают свой век в Западной Германии. Больше того, во многих странах Запада им предоставлено… «политическое (!) убежище». Единственным важным и стабильным достижением, а вместе с тем и выполнением завета павших является уничтожение фашизма на всем огромном пространстве Восточной Европы.
А каков был удел тех советских военнопленных, которые не пали жертвами массового мора и не были убиты палачами из эйнзатцкоманд в 1941–1942 годах и позднее?
Они вели «жизнь» невольников, принуждаемых к труду в сельском хозяйстве, промышленности и горном деле. В оперативных районах их нередко заставляли — в зоне боевых действий и вблизи нее — выполнять задания, имеющие непосредственную связь с боевыми действиями: например, обезвреживание мин, погрузка и выгрузка боеприпасов (причем часто под огнем) и т. п. Делалось это гитлеровцами вопреки ясным и четким предписаниям международного права. Но самой тяжкой была судьба советских военнопленных, загнанных в гитлеровские лагеря уничтожения, но не умерщвленных немедленно (как это делали с «нежелательными»), а обреченных на медленную смерть в процессе изнурительной работы.
Как реагировали на все это советские военнопленные? Мирились ли они с таким положением вещей? Усиливали ли они своим трудом военный потенциал врага?
Ответ на эти вопросы может быть лишь один, и звучит он более чем категорично: НЕТ! В основной своей массе советские военнопленные вместе с военнопленными других государств — а из числа военнопленных других национальностей к работе принуждали только солдат — первыми и с первого же дня неволи поднялись на борьбу против немецко-фашистских захватчиков и против их попыток использовать советских военнопленных в борьбе против советского народа и советского государства. Военнопленные всех государств антигитлеровской коалиции вписали славную страницу в эту главу военной истории, однако надо со всей решительностью подчеркнуть, что советские военнопленные в этой борьбе стояли в первых рядах как по масштабам своей активности и боевитости, так и по использованию методов борьбы, совершенно не применявшихся или почти не применявшихся военнопленными других национальностей, — своим примером они увлекали других. Какие же это были методы? В случаях, когда здравый смысл и обстоятельства допускали это, — они отвечали на силу силой, на насилие — насилием, то есть вооруженными выступлениями!
Если мы говорим о борьбе военнопленных с теми, кто их пленил [1111], то одной из главных форм этой борьбы и непременным условием для всех других действий было освобождение из плена — бегство. Эта форма борьбы проистекала из извечного стремления человека, лишенного свободы, к тому, чтобы вновь обрести или добыть ее. У военнопленного, который попал в неволю, бегство, кроме того, вызывается глубоко человечными, благородными мотивами: любовью к родине, чувством солдатского долга, стремлением вновь включиться в продолжающиеся военные усилия своего народа. Словом, военнопленные бежали из плена затем, чтобы сражаться вновь. Тезис этот, как правило, подкрепляется опытом второй мировой войны. О масштабах этих побегов говорят некоторые цифры.
В 1941–1944 годах из гитлеровского плена бежало около 71 тысячи французских военнопленных [1112]. В это же время только на территориях, подконтрольных ОКВ, то есть на территории оккупированной фашистами Европы и всего третьего рейха, по официальным немецким данным, бежало из гитлеровской неволи 66 694 советских военнопленных [1113]. К сожалению, у нас нет точных официальных данных по оперативным районам на Востоке. Однако на основе общих немецких данных, охватывающих не только побеги, но и передачу военнопленных в руки СД и ВВС [1114], можно ориентировочно определить количество бежавших из плена (в оперативных районах) советских военнопленных примерно в 400 тысяч человек.
Таким образом, общее число бежавших из немецкого плена советских военнопленных в 1941–1944 годах составляет ориентировочно около 450 тысяч человек [1115].
1111
В связи с тем, что эти вопросы не входят в основной аспект данного труда, мы затрагиваем их лишь попутно. Этой проблеме автор посвящает отдельную книгу.
1112
Эти данные собраны французским исследователем Μ. Будо и приведены у J. Μ. Houр, Note sur les évasions, «Revue d’Histoire de la 2-me guerre mondiale», 1957, № 25, p. 77.
1113
«Kriegsgefangene Organisation (la); Nachweisung des Verbleibes Sowjet. Kriegsgefang.», Dok. NOKW-2125, PN-12, dok. prok., t. XV, s. 78.
1115
Sz. Datner, Ucieczki jenieckie z niewoli niemieckiej w czasie drugiej wojny światowej, «Wojskowy Przegląd Historiczny», 1960, № 2, s 122.