Под предлогом, что СССР не присоединился к Женевской конвенции 1929 года, Германия вступает на путь совершения тягчайших преступлений. Насколько далеко зашли в своем цинизме гитлеровцы, опираясь на этот предлог, свидетельствует тот факт, что Советский Союз присоединился к Гаагской конвенции 1907 года и Конвенции Красного Креста 1929 года, о чем правительство третьего рейха и германское командование хорошо знали еще задолго до войны.
В немецком сборнике международно-правовых актов, имеющих обязательную силу также и для германского военного командования, изданном в Берлине в 1940 году, в разделе «Нормы права, касающиеся военнопленных. Гаагское положение о законах и обычаях сухопутной войны 1907 года» имеется замечание о том, что предписания ст. IV–XX этого положения обязательны сами по себе и без Женевской конвенции 1929 года, после чего следует перечень государств, в отношениях между которыми применяется это положение и среди которых наряду с Боливией, Финляндией, Гватемалой, Гаити, Японией, Кубой, Либерией, Люксембургом, Никарагуа, Панамой, Сальвадором и Сиамом названа Россия (Rußland) [9].
Статьи IV–XX приложения к Гаагской конвенции — это нормы международного права, касающиеся военнопленных и составляющие основу Женевской конвенции 1929 года.
В том же сборнике в разделе «Конвенция Красного Креста 1929 года» мы находим указание о том, что действие этой конвенции распространяется на многие государства, в том числе и на Советскую Россию (Sowjetrußland) [10].
И Конвенция Красного Креста, и Гаагская конвенция, подписанные и соблюдаемые Советским Союзом, были грубо нарушены германской армией, которая своими действиями воскресила самые бесчеловечные методы ведения войн. Конвенция Красного Креста обязывает заботиться о раненых военнопленных, лечить их и обращаться с ними человеколюбиво. Гаагская конвенция запрещает убивать сдавшихся в плен (ст. XXIII), предписывая обращаться с ними человеколюбиво (ст. IV). Чудовищное по своим масштабам истребление раненых военнопленных наглядно показало, как Германия «соблюдала» подписанные ею конвенции.
Нюрнбергский трибунал, отвергая как совершенно неосновательную попытку оправдания убийств и жестокостей, совершенных в отношении советских военнопленных, тем, что СССР не присоединился к Женевской конвенции 1929 года, привел мнение начальника немецко-фашистской разведки и контрразведки адмирала Канариса, который выступил против политики истребления советских военнопленных, проводимой верховным главнокомандованием вооруженных сил (вермахта) — ОКБ [11] совместно со службой безопасности (СД).
15 сентября 1941 года Канарис в своем меморандуме начальнику ОКВ Кейтелю раскритиковал изданное за неделю до этого (8 сентября 1941 года) распоряжение ОКВ «Об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях для военнопленных», которое уточняло политику дискриминации, убийств и сотрудничества с СД в этом деле.
Канарис, в частности, писал: «Правовое положение следующее: Женевская конвенция о военнопленных не действует между Германией и СССР, поэтому действуют только основные положения общего международного права об обращении с военнопленными. Эти последние сложились с XVIII столетия в том направлении, что военный плен не является ни местью, ни наказанием, а только мерой предосторожности, единственная цель которой заключается в том, чтобы воспрепятствовать военнопленным в дальнейшем участвовать в войне. Это основное положение развивалось в связи с господствующими во всех армиях воззрениями, что с военной точки зрения недопустимо убивать или увечить беззащитных. Кроме того, каждый военачальник заинтересован в том, чтобы быть уверенным, что его собственные солдаты в случае пленения будут защищены от плохого обращения» [12].
Выдвигая ряд других существенных доводов, Канарис заканчивает свои возражения следующим образом:
«Управление заграничной контрразведки не было предупреждено об издании этих распоряжений или об их разработке. Эти распоряжения, по мнению управления заграничной контрразведки, вызывают большие сомнения как с принципиальной точки зрения, так и из-за вредных последствий в области политической и военной, которые могут наступить» [13].
Однако доводы Канариса не были приняты во внимание. На полях его письма имеется резолюция Кейтеля, гласящая, что возражения Канариса проистекают из представлений солдата о рыцарском способе ведения войны, а данная война направлена на уничтожение враждебной идеологии.
9
«Dеutschcs Kriegführungsrecht», bearbeitet von Dr. Friedrich Giese und Dr. Eberhard Menzel, Berlin, 1940, S. 58.