— В муниципалитете, — закончила Сара.
— А мама — учительница, — сменила тему Молли.
— И где вы преподаете?
— В Грир-Акэдеми.
— Такая подготовительная школа для юных гениев женского пола, — пояснила Молли.
— А ты куда ходишь?
— В Гановер.
— А что преподаете?
— Кто — я? — не поняла Молли.
— Английский язык и литературу, — сказала Сара.
— И где она находится? Грир-Акэдеми?
— На углу Шестнадцатой улицы и Парк-авеню.
— Около церкви Христа, — добавила Молли.
— А я-то думал, что вы актриса, — заметил Эндрю. — Или модель.
— Я? — спросила Молли.
— И ты тоже, — улыбнулся Эндрю.
Сара никак не могла понять, покраснела она или нет.
— Вы тоже здесь на отдыхе? — спросила она.
— Нет, по делам. Завтра утром я улетаю.
— Ой, как жалко, — скорчила гримаску Молли.
— Может быть, закажем еще вина? — предложил Эндрю. — Никто не хочет?..
— Какая я дура, — спохватилась Сара и помахала официанту. — Ведь это вы наш гость сегодня.
— Ни в коем случае.
— Ну пожалуйста, Эндрю.
Так она впервые назвала его по имени. Потом она вспомнит, что в первый раз обратилась к нему по имени, когда они спорили, кому платить по счету.
— Ну... Ладно, так уж и быть, — наконец сдался он.
— Отлично, — обрадовалась Сара и подозвала официанта.
— Хорошо бы шампанского, — предложила Молли, одарила Эндрю улыбкой и опять взмахнула ресницами.
Архив начинался с данных примерно пятнадцатилетней давности.
Именно тогда впервые прозвучало имя Энтони Фавиола как мощной силы в мире организованной преступности. Тогда же Джорджи Джардино получил диплом и желторотым новичком переступил порог прокуратуры.
Майкл сидел на кровати с бутербродом с ветчиной в одной руке и с бутылкой пива в другой. Листки архива валялись на одеяле вокруг него. За окном завывал ветер, кто-то о чем-то говорил по телевизору.
Открывался архив вырезкой из «Дейли ньюс». Именно тогда у Фавиола родился единственный сын. Две старшие дочери, и теперь наконец мальчик — очевидный повод для пышного празднества на Стейтен-Айленде. Автор озаглавил статью ПРИБАВЛЕНИЕ В СЕМЬЕ.
Майкл понял намек. Он помнил, что, когда НАСА потеряло связь с космическим кораблем, на борту которого находились подопытные белые мыши, та же газета выпустила информацию под броским заголовком:
НИ РАКЕТЫ,
НИ МЫШЕЙ
Так что его не удивило, что заметка, на первый взгляд повествовавшая о жене, дочерях и новорожденном сыне мультимиллионера, нью-йоркского строительного подрядчика, на самом деле скрывала, и в заголовке, и в последующем многозначительном тексте, намек на то, что мистер Энтони Фавиола принадлежал к вполне определенной семье — семье манхэттенской мафии, и более того, счастливый отец — не кто иной, как ее глава. Статью щедро украшали многочисленные фотографии: Фавиола с женой, Фавиола с дочерьми двух и четырех лет от роду, Фавиола с младенцем — сыном, которому исполнилось только три месяца. Все фотографии сделаны на фоне скромного дома на Стейтен-Айленде — очевидно, тогда еще семья не переехала в замок в Стонингтоне.
Следующие статьи рассказывали о поместье Фа-виолы в Коннектикуте, о постепенном росте богатства и влияния того, кто на первый взгляд мог показаться респектабельным бизнесменом, а на самом деле являлся отъявленным головорезом, по трупам пришедшим к власти над уголовным миром. А поскольку американцы обожают истории о гангстерах, пресса регулярно рапортовала о событиях из жизни семьи Фавиола, а особенно самого патриарха, словно он принадлежал к особам королевской крови.
Вот его старшая дочь на шикарной вечеринке, устроенной отцом в честь ее шестнадцатилетия, а вот мальчик, впервые вставший на лыжи, вот выпускной вечер младшей дочери. Снова старшая дочь — венчается в соборе Святого Патрика с неким Самуелем Кальери. Снова сын — ему семнадцать лет, в форме футбольной команды Кентского колледжа. На многочисленных фотографиях жена Фавиолы, Тесси, представала привлекательной блондинкой со светлыми глазами и приятной улыбкой, но она явно чувствовала себя скованной перед объективами — возможно, потому, что каждый новый вызов в суд ее мужа отдавался все большим резонансом в прессе, хотя всякий раз присяжные признавали его невиновным. Сын и старшая дочь явно пошли в нее — те же светлые волосы и прозрачные глаза. Вторая дочка унаследовала темные волосы и карие отцовские глаза.
В последний раз сын Фавиолы упоминался в статье журнала «Пипл» девяти— или десятилетней давности. Статья была озаглавлена в типичном для журнала стиле.
Развеселый сынок мафиози говорит:
ЖИВИ И ДАВАЙ УМЕРЕТЬ ДРУГИМ!
Подзаголовок гласил:
Энди не по вкусу гранит науки, но его грозный папочка согласен оплачивать счета из Лас-Вегаса.
Далее располагалась черно-белая, почти во всю журнальную полосу, фотография довольно-таки симпатичного молодого человека в плавках, стоящего широко расставив ноги и разведя руки в стороны на краю бассейна в Лас-Вегасе. На его загорелом лице играла веселая улыбка. Статья, как и весь журнал, была многословной и тяжелой по стилю.
На момент публикации единственный сын Энтони Фавиолы числился в университете Лос-Анджелеса, но, похоже, занятия не мешали ему почти каждую неделю наведываться в Вегас, где он приобрел широкую известность как среди девиц из кордебалета, так и среди крупье. Автор статьи намекал, что частые посещения столицы развлечений объяснялись не только жаждой удовольствий, но и имели непосредственное отношение к делам отца героя, а сам «сообразительный, но невыдержанный», по словам журналиста, Эндрю только формально считался студентом, а на деле представлял интересы отца в игорном бизнесе Лас-Вегаса.
Фотомонтаж на второй полосе представлял молодого Эндрю в разные годы жизни. Маленький белоголовый мальчик, играющий на пляже с совком и ведерком, и подпись: Будущий подрядчик, два года. Он же в Диснейленде в маске Микки Мауса, с серьезным видом смотрит на отца. Подпись: Папу надо слушать. На следующей фотографии он, двенадцатилетний подросток с уже более темными волосами и в смокинге, танцует со своей сестрой-блондинкой, облаченной в бальное платье. Подпись: В вихре вальса с чудной Анджелой. И наконец, последняя по времени, на которой он явно позирует, сидя в одиночестве на скамейке в Центральном парке с книгой в руках. Подпись гласила: Учись, скоро финал.