ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лука по-прежнему дуется, огорченно размышляла Бесс, сворачивая на улицу Брейлингтона, ведущую к старой церкви. По крайней мере она искренне надеялась, что его молчание — не что иное, как проявление мужского самолюбия. С тех пор как Бесс отказалась поехать с ним к родителям в тот вечер, от Луки не было слышно ни слова.
Раз или два во время возвращения домой она испытывала искушение капитулировать, заявить: Едем! Пусть все будет по-твоему. Я сегодня же поговорю с Томом, если это необходимо, чтобы ты перестал хмуриться. Но что-то удерживало ее, и Бесс понимала, что поступает правильно.
Вместо этого она вновь попыталась убедить Луку в своей правоте:
— Если я переберусь к тебе прежде, чем поговорю с Томом с глазу на глаз, мои родители будут в ужасе. Особенно мама. Она заявит, что это и называется жить во грехе, начнет драматизировать, назовет меня падшей женщиной и так далее.
Она старалась говорить небрежным тоном, но ответ Луки оказался вовсе не таким, на который она надеялась. Он холодно заявил:
— И ты этого не вынесешь. Несмотря ни на что, их мнение — единственное, что имеет для тебя значение.
— Но это справедливо — разве не так? — с жаром отозвалась Бесс, желая, чтобы поездка поскорее закончилась, и вместе с тем мечтая, чтобы она продолжалась бесконечно, а у нее появилось время поговорить с Лукой. Она не могла попрощаться с ним, не разрешив спора.
— Жизнь несправедлива, — отрезал он.
Бесс стиснула зубы, досчитала до десяти, а затем более или менее спокойно возразила:
— Ты ошибаешься: мнение родителей для меня вовсе не самое важное. Но оно имеет значение. Зачем пренебрегать им, если я этого не хочу? Я всегда была, что называется, примерной дочерью — старалась угодить, отступала на задний план, никогда не совершала неожиданных поступков и не доставляла родителям ни малейшего беспокойства. — Бесс искоса взглянула на Луку, но его лицо по-прежнему оставалось мрачным и застывшим: должно быть, потому, что он просто не привык считаться с чужими желаниями. Она поняла, что вряд ли чего-нибудь добьется, но продолжала: — Мои родители любят Тома, а нашу помолвку считают совершенно естественным поступком. Узнав, что я отдала ему кольцо и вознамерилась переехать к тебе, они…
— Не будем об этом, ладно? — прервал ее Лука, сжав руки на руле так, словно хотел выдернуть его с корнем. — Я понял абсолютно все. Ты довольна? Так давай забудем об этом.
Он и вправду не хотел больше слушать ее, размышляла Бесс, не желал знать, что она всего лишь стремится следовать правилам приличия: сначала сообщить новость Тому, затем — родителям, дать им время переварить услышанное, а потом объяснить, что она влюбилась в Луку и переезжает к нему.
Предстоящий разговор вовсе не радовал Бесс. В сущности, она испытала физическую тошноту, когда под шинами захрустел гравий на дорожке у родительского дома. Освещенный теплым утренним солнцем, дом выглядел мирно, а ей предстояло уничтожить эту безмятежность. Выключив двигатель, Бесс некоторое время сидела, вслушиваясь в тишину, и гадала, простит ли ее когда-нибудь Лука за отказ подчиниться его требованиям, понадобится ли ей переезжать к нему, или он просто прикажет забыть об этом.
Родители не ждали ее приезда. Бесс звонила домой дважды, и оба раза безуспешно, и отказалась от дальнейших попыток. Наверняка они будут настолько потрясены ее сообщением, что неожиданный приезд покажется по сравнению с ним пустяком.
В приливе внезапной тревоги Бесс пожалела о том, что Луки нет с ней. Она нуждалась в его поддержке, и он ее предлагал — разумеется, на своих условиях, — но она отказалась от нее и теперь должна понести наказание.
Она тяжело вздохнула. С этой задачей ей предстоит справиться самостоятельно.
Через минуту из дома вышла Хэлен, и Бесс наблюдала за ней сквозь окно машины.
В легком кремовом платье, с золотистыми волосами, спадающими по спине, Хэлен выглядела прелестно, как всегда, а простой покрой платья с пышной юбкой и бесхитростная прическа смягчали ее облик.
Что она подумает, узнав, что Бесс и Лука были близки? Совсем недавно — и, как подозревала Бесс, весьма краткое время — Хэлен и Лука были любовниками.
Почувствует ли Хэлен себя отвергнутой? Бесс искренне надеялась, что этого не произойдет. Или же сестра просто забудет об этом эпизоде? Ведь в ее мире богатые и прославленные люди не отличаются постоянством, когда речь заходит о любовных связях.
Бесс мрачно поежилась. Хватит ли ее любви, чтобы удержать Луку? Или же он уже списал ее? Бесс понимала, одно: что бы ни случилось между ней и Лукой Ваккари, она не сможет выйти замуж за Тома. Кроме того, Хэлен уже узнала автомобиль и теперь медленно, почти нехотя направлялась в его сторону.
Бесс вышла из машины и взглянула на сестру. Хэлен редко обращала на нее внимание, и потому Бесс заранее приготовилась увидеть обычную пренебрежительную гримаску. Но прелестное лицо выражало тревогу, хотя слишком поспешное мы не ждали тебя на этот уик-энд ничего не объясняло.
— Я знаю: мама предпочитает, чтобы о визитах ее извещали заранее — даже родная дочь, — и желательно в письменной форме, — сухо произнесла Бесс. — Но все вышло неожиданно. — Она не могла признаться, зачем приехала сюда. Тому будет неприятно узнать, что Хэлен, его заклятый враг, услышала о решении Бесс раньше, чем он сам.
Хэлен окинула сестру настороженным и несколько озадаченным взглядом.
— Ты изменилась. — Ее глаза прошлись по белым узким джинсам и свободной шелковой блузке цвета корицы, которые Бесс выбрала для поездки. — Должно быть, потому, что перестала зачесывать волосы назад. По крайней мере ты отказалась от алого костюма. И правильно сделала — этот цвет тебе не идет.
Хэлен пожала плечами, словно обсуждение внешности сестры наскучило ей.
— Кстати, ты приехала зря: папа играет в гольф, а мама в центре садоводства вместе с Барбарой Клейтон. Вероятно, вернутся они только к ленчу. И я тоже занята. Я уже собралась уходить, когда услышала шум машины. — Она снова оглянулась на дом, словно не могла дождаться, когда закончится разговор. — Полагаю, мама рассказала тебе о моей затее? Мы хотели хранить тайну до тех пор, пока все не будет готово, но ты же знаешь: мама не может удержать язык за зубами и пять минут.
Не мать, а Лука рассказал Бесс про бутик для новобрачных, но Бесс не собиралась вдаваться в подробности. Материнское самолюбие будет подкреплено позднее — после того, как худшая часть дня завершится. Бесс пояснила:
— По правде говоря, я приехала повидаться с Томом.
Хрупкие плечи Хэлен застыли.
— А он знает об этом? — произнесла она
сдавленным голосом.
— Нет. Я отправлюсь к Клейтонам сразу же, как только перехвачу чашку кофе.
— Я… нет, не надо. — Лицо Хэлен вспыхнуло. — Я хотела сказать… по-моему, он работает. Мне известно, что теперь у него масса дел, и сейчас он, вероятно, у себя в офисе. На твоем месте я позвонила бы заранее и предупредила о приезде, чтобы не тратить время зря. Почему бы нам не… — Но что бы ни собиралась предложить Хэлен, ее слова потонули в реве двигателя, разорвавшего тишину солнечного пригорода.
Лука! Сердце Бесс беспорядочно затрепыхалось в груди, а Лука тем временем вышел из своего автомобиля, который лихо припарковал рядом с ее скромной машиной. Но сердце перешло на тупые, тяжелые удары, едва Хэлен бросилась к гостю с распростертыми объятиями.
— Льюк, дорогой! Как приятно видеть тебя! — Положив ладони на плечи Луки, Хэлен приподнялась, чтобы запечатлеть продолжительный поцелуй на его губах, принявших этот поцелуй весьма благосклонно, уныло отметила Бесс. Лука обнял великолепное тело, а Хэлен откинула голову, чтобы заглянуть в его лениво смеющиеся глаза. — Но какой же ты скверный мальчишка! — продолжала щебетать бывшая модель. — Я думала, мы будем созваниваться каждый день с тех пор, как расстались в Италии. Мне необходимо обсудить с тобой нечто чрезвычайно важное. Но разве это не чудесный сюрприз?