Но, признавая силу и значение всех этих более или менее значительных предрасположений к преступлениям, мы не можем не видеть, что если порядочные люди портятся, а дурные и жестокие одерживают верх и имеют возможность действовать, — то это зависит также от духа толпы. При всём том, мы не разрешили ещё чисто юридического вопроса: какова должна быть ответственность за преступления, совершённые под влиянием целой разъярённой толпы? В следующей главе мы попытаемся его разрешить.
Глава третья. Юридические выводы.
I.
Наполеон, после тщательного изучения действий Конвента, сказал: «les crimes collectifs n'engagent presonne» (массовые преступления не вменяемы).
Но эта фраза являлась только констатированием факта; она не была, да и не могла быть, научной истиной.
Наука ясно понимает, что неответственность за преступления, совершённые среди толпы, не может быть признаваема, так как социальный организм, подобно всякому другому организму, всегда реагирует против того, кто покушается на его жизненные условия (в этом случае так же, как и во всех других).
Подчиняться этой реакции — значить быть ответственным; если реакция является роковой и необходимой, то и ответственность будет также роковой и необходимой. Но кто же будет в ответе?
Здравый смысл, — одним из своих лаконических решений, которые часто бывают ошибочны, но вместе с тем подчас и очень точны, — переработав при помощи размышления то, что позитивное исследование фактов подтвердило гораздо позже, даёт следующий ответ: должна быть в ответе вся толпа. И наука, стараясь выяснить как можно более причин, обусловливающих преступления, совершаемые толпой, и заметив, что эти причины так перемешаны и перепутаны между собою, что не может быть и речи о частном значении каждой из них, была принуждена, чтобы быть справедливой и искренней, ответить, подобно здравому смыслу: ответственности подлежит вся толпа.
Ответственность должна падать на толпу, несмотря на всю неопределённость последней, как имени собирательного, ибо в одной только толпе заключаются все факторы, как антропологические, так и социальные, влияющие сообща на появление преступлений, совершаемых её членами. Чувствуется, что было бы ошибочно взваливать ответственность на более определённое и ясно выраженное целое — на отдельное лицо, так как в индивиде не заключаются все факторы такого рода преступлений; в нём скорее только одна причина, чем совокупность всех причин.
Но возможно ли, чтобы вся толпа была в ответе? Возможно ли в наше время такая коллективная ответственность?
В старину коллективная ответственность была единственной формой ответственности. Даже в том случае, когда было известно, что данное преступление совершено одним лицом, к ответу привлекалось не оно одно, но с ним вместе его семья, его клан, его триба. Древние законы распространяли наказание, к которому был присуждён преступник, на его жену, детей, братьев, подчас даже и на родителей.[19]
В те первобытные времена всякая естественно-образовавшаяся группа, вроде трибы или семьи, представляла из себя неделимое и неразрывное целое. Личность была только частью, а не чем-то целым; её считали не организмом, а только органом. Карать только его одного — считалось абсурдом, точно так же, как мы теперь считаем нелепостью наказать какую-нибудь одну часть человеческого тела.
Впоследствии, с прогрессом цивилизации, развивалась и ответственность, всё более и более индивидуализируясь. До конца прошлого века ещё оставались кое-какие следы древней доктрины, преимущественно по отношению к некоторым политическим и религиозным преступлениям; так напр., в XVII столетии почти во всех европейских государствах семейства политических преступников были изгоняемы из своей родины, но теперь всякие следы этой доктрины исчезли. В наше время семьи осуждённых уже более не изгоняются; дети преступников не носят на своём челе печати бесславия; одна только привычка делает то, что мы сохраняем ещё некоторое предубеждение против семьи преступника. Но оно может быть зависит от нашего внутреннего голоса, хорошо знакомого с могучим законом наследственности? Этого мы не знаем: тем не менее ясно, что в таком предубеждении играет роль не один только социальный предрассудок.
В наше время закон индивидуализировал ответственность; теперь нельзя, как некогда, сказать: такая-то семья совершила преступление, её нужно наказать; теперь говорят: такое-то лицо его совершило, и оно должно быть наказано.
19
Полуцивилизованные государства древнего Востока налагали на всех, начиная с жены и кончая детьми преступника, то же наказание, что и на него самого. В Египте вся семья заговорщика осуждалась на смерть.