Не понимал он воров. И загребущих-завидущих не понимал.
Леденцов глянул на часы, решив добежать до ближайшей пирожковой. Он надел плащ, но сперва открыл еще не замурованное на зиму окно и отлепил лист. Тот оказался даже с черенком и походил на игрушечный веер. Привет от осени. А где лето? Когда он последний раз был в кино?
Леденцов выскочил в коридор и тут же столкнулся с Петельниковым, который ехидно полюбопытствовал:
— Листочек нюхаем?
— Осень, товарищ капитан.
— Небось, и пирожки идем кушать?
— Так точно.
— А почему не едешь на место происшествия?
— Какое место происшествия?
— Квартирная кража.
— Мы же вчера там все отработали…
— Я говорю про сегодняшнюю кражу.
— И сегодня? — не поверил Леденцов.
— Они стали ежедневными, дорогой, а потом будут две на дню, потом три…
Петельников говорил с веселым сарказмом, и Леденцов никак не мог уловить, против кого он направлен — против него или против обнаглевшего вора.
— Машина ждет, адрес у водителя.
— А вы не поедете, товарищ капитан?
— Я с утра мечусь по скупочным и комиссионным, ищу дубленку дамскую, часы золотые, кофту синюю, туфли бежевые и ложку серебряную. А другие дела стоят!
Почему-то новая кража Леденцова поразила. Видимо, сознание, числившее до сих пор этого домушника в мелких птицах, все переоценило в момент. Леденцов стоял и не мог сообразить, что хотел сделать и куда бежал. Поесть пирожков. Пятая кража…
— И я не имею морального права искать этого вора, — чуть таинственно поделился Петельников.
— Почему?
— Если поймаю, то убью его на месте.
— Бывали преступники и покрупнее, товарищ капитан.
— Но мне понятные!
Леденцов застегнул куртку, намереваясь идти в машину. Но Петельников вдруг отчеканил звонко:
— Лейтенант, вы мой подчиненный?
— Так точно, товарищ капитан.
— Приказываю! Выехать на место происшествия, кражу раскрыть и преступника задержать.
— Есть, товарищ капитан.
Лейтенант улыбнулся. Любил он Петельникова, прежде всего, за веселость, без которой в уголовном розыске что в море без пресной воды. Шутит, когда за серию нераскрытых краж, того и гляди, потащат на ковер…
Леденцов позвонил в квартиру. Кругленькая старушка открыла дверь не спрашивая и улыбнулась молодыми ямочками на щеках. Обворованные редко встречали улыбками. Но удивила тишина.
— Никого нет?
— А кто должен быть?
Он опередил следователя и всю бригаду. Без эксперта ходить по квартире не полагалось, и Леденцов остался в передней.
— Что случилось, бабушка? — не решился он на официальную «гражданку».
— Вышла я в булочную да за кефиром. С часик отсутствовала. Прихожу — господи помилуй, все растворено, как бес какой ходил. Ну, с перепугу-то я и навертела «ноль два».
— Ничего в квартире не трогали?
— Все уже позакрывала и прибрала.
— Бабушка, неужели вы не смотрите телевизор? До прихода милиции ничего нельзя трогать!
Леденцов прошелся по однокомнатной квартирке. Чистота и порядок. Что же тут делать следователю с экспертом?
— Вы не волнуйтесь, все цело, — успокоила она.
— То есть как цело?
— Да ты присядь, — велела она заинтригованному Леденцову.
Он сел на диван. Старушка тоже примостилась на каком-то, вроде бы детском, стульчике. В круглых и больших очках, в клеенчатом фартуке, с седыми волосами, прихваченными тесемкой, она походила на камнереза.
— И деньги целы, и вещи. Зря я органы потревожила. Видать, вор передумал, а то и совесть пробудилась.
— Скорее всего его спугнули.
— Нет, не спугнули.
— Откуда вы знаете?
— По одной махонькой пропаже.
— Вы же сказали, что все цело…
— Да такая пропажа, что бог с ней.
— Бабушка, не бог с ней. Для вас пустяк, а для нас улика.
— Варенье пропало.
— «Варенье» в смысле… То есть как варенье?
— Натуральное, сама варила.
Леденцов умолк. Он знал, что нужно задать следующий вопрос, точный и умный, но это варенье сбило своей неуместностью. Для чего домушнику варенье? После дубленок, золотых часов… Опять для женщины?
— Из каких плодов? — попробовал он вернуться на путь криминалистики.
— Из клубники.
— Сколько банок украдено?
— Полбанки.
— Взял уже начатую банку?
— Нет, взял-то он целую, но отполовинил.
— Ничего не понимаю… Взял банку клубничного варенья, отложил полбанки и унес?
— Нет же, молодой человек… Полбанки варенья унес, да только не в банке, а в желудке.
Леденцов оторопел. Не разыгрывает ли его эта старушка-каменотес?
— Хотите сказать, что варенье он съел?
— Ага, на кухне, ложечкой.
Разыгрывает. Или скормила внуку да позабыла. Что же, вор подобрал отмычки, открыл замок, проник в квартиру, съел полбанки варенья и ушел? И его ущипнула злость против этой пожилой гражданки, городящей несуразицу. Он тут же поймал себя на том, что злобится против вора, но без той веселости, которая была у капитана. А злоба в их деле не помощник. Да и круглые глазки с очками, круглые щеки с ямочками обескураживали. И вора она не придумала; иначе откуда бы она узнала про его манеру все открывать и распахивать?
— Банку, ложечку не трогали?
— Вымыла, милый, — закручинилась хозяйка и в успокоение предложила: — Чайку не выпьешь? С клубничным вареньем?
— С остатками из-под вора, то есть от вора? — усмехнулся Леденцов. — Где у вас тут телефон?
Старушка виновато засуетилась и провела его в переднюю, к полке. Он набрал номер. Голос у Петельникова был ждущий и тревожный.
— Товарищ капитан, все цело. Но преступник съел полбанки клубничного варенья.
Леденцов не знал, как он почувствовал и чем, но в эту короткую паузу от капитана потекла слаботочная радость.
— Теперь мы его поймаем, — вздохнул Петельников.
— Как?
— Сделаем анализ варенья. Попроси-ка у хозяйки пару баночек.
— Я серьезно, товарищ капитан…
— Леденцов, это подросток.
9
Еще когда говорил по телефону с Леденцовым, еще не положив трубки и не глянув на карту, еще ничего не обдумав и не решив, он уже прилип мыслью к этой восьмилетке, единственной в микрорайоне…
Петельников медленно взошел по лестнице на второй этаж с неожиданным чувством — не то мысль философская, не то печаль.
Все школы похожи. Уроковой тишиной, длинными коридорами, запахом натертых и перетертых полов… Давно ли он кончил школу? Как давно он кончил школу…
Шли уроки. Петельников намеревался начать с директора, а еще лучше — с завуча. Вполне возможно, что кто-нибудь из них свободен. Он побрел, разглядывая двери.
В темном тупичке сопели. Он стал, намереваясь спросить про канцелярию или учительницу.
— Отпусти, — попросил слезный голос.
— А будешь про меня трепать?
Петельников пригляделся. Длинный костистый парень, растопырившись по-паучьи, душил приемом второго, щупленького.