Новые авторитеты обзавелись личной охраной, быками, кассой, опытными консультантами. Война между ворами и бандитами длилась недолго. Законники подвинулись. Им пришлось считаться с бандитами: автомат уравнял шансы.
Оргпреступность, имеющая своих людей во всех органах государственной власти, скрупулезно контролирует свой и чужой бизнес. Ей не выгодна шумиха вокруг своего промысла. До полного согласия между ворами и бандитами далеко.
Законники считают бандитов дебилами и называют отмороженными или спортсменами. Новые воры уважают такой эффективный инструмент в своей работе, как физическую ликвидацию, но пользуются им осторожно. По воровскому закону насилие должно применяться лишь в крайнем случае — когда задета честь вора, или его жизни угрожает прямая опасность, а также в случае измены. Воры не любят оружия, бандиты же окружают себя целым арсеналом боевых средств, даже бронетехникой.
Известный на Урале бандит, выходец из Кавказа по кличке Казбек, лишился жизни из-за того, что был горяч и не умел держать себя в руках. Во время очередного рэкетирского наезда на свердловского бизнесмена Казбек едва не изнасиловал его жену. Предприниматель сразу же доложил о выходке местному вору в законе. Мол, плачу браткам исправно, но о другом с ними не договаривался. Законник пришел к Казбеку за объяснением, но горячий рэкетир попросту послал вора. Через некоторое время он был убит.
В случае непоняток вор в законе ищет не самих бандитов, а того, кто за ними стоит. Нередко за бандитом стоит такой же бандит. Структура рэкета везде одинаковая, но получатели разные. В Москве, скажем, доминируют воры в законе, в Санкт-Петербурге — бандиты.
Еще труднее ворам и бандитам ужиться в зонах. Колоний и тюрем бандиты всегда боялись, ибо там власть почти всегда воровская. Она наиболее ярко выражена в Сибири и на Урале, исконной родине русских блатарей. Вору достаточно отдать своему быку приказ. После этого с боксером-рэкетиром может приключиться какая-то хворь. Мышечная масса и навыки рукопашного боя здесь ему не помощники: зона действует «тихой сапой». Во сне спортсмены сваливаются с верхних нар и почему-то всегда падают на голову; или во время смены на них вдруг обрушивается ведро с цементом. После этого бандит ведет себя правильно, если остается жив.
В козлиных зонах ситуация выглядит по-другому, не в пользу блатной элиты. Там спортсмены пользуются повышенным спросом: сила и жестокость считается здесь главным достоинством.
Есть лагеря, где отмороженные создали свои группировки, призванные противостоять любой власти, кроме бандитской. Это колонии усиленного и строгого режима. Чем жестче режим — тем ярче и устойчивее лагерные традиции. Если на особом режиме сидят рецидивисты, которые мощным здоровьем никогда не отличались, то на строгий попадают рэкетиры, гоп-стопники, разбойники и лица, осужденные за чистый бандитизм. Профессия вынуждает их быть богатыми, но здоровыми. Такие группировки добывают власть силой. Сегодня воровской авторитет держится на полувековых традициях, бандитский — на животном страхе.
Особо крутые спортсмены сразу попадают в отрицали, плюя на работу и режим, некоторые, желая досрочно освободиться, могут даже стать активистами, что, однако, не мешает им втихомолку поколачивать зэков. На строгом режиме, где еще наблюдаются блатные законы, спортсмены занимают в отряде круговую оборону и даже выставляют ночной пост, чтобы воровские быки не перекололи их заточками.
На Кавказе и в Средней Азии власть полностью принадлежит ворам в законе. Сотрудники МВД России исследовали тамошние лагеря и признали, что за законниками идут 90–100 процентов осужденных. Но воровские законы и субкультура кавказских и среднеазиатских лагерей далеки от «славянских» зон.
В бандитских зонах воры на прямые стычки со спортсменами не шли и объявляли холодную войну. Бандитов, которых воры считали дебилами, просто подставляли. Умный вор засылал к дебилу провокатора, который подкидывал ему наркотики или порнооткрытки, и затем тайком стучал в оперчасть. Тот попадал в ШИЗО, а провокатор принимался за другого. На бандитов собирали компромат, пускали слух, что их пахан — педераст и прочее. Лагерный опыт почти всегда побеждал. Но именно «почти». Были случаи, когда бандиты подстерегали законника и насиловали, то есть опускали. После такой позорной процедуры вор терял всякое уважение.
В начале 90-х мы перешагнули черту, за которой начинается криминальный беспредел. Многие поют дифирамбы прошлому, где даже уголовный мир был «лучше, благороднее». Блатные с ужасом наблюдали за рождением новой уголовной империи, которая не приемлет старых традиций и понятий.