Ветеран американского спецназа шел коридором и подрывал все двери подряд. Запуганные грохотом и выстрелами заключенные, еще полчаса назад мечтавшие о побеге, даже не пытались подойти к раскуроченным дверям. Они боязливо наблюдали, как из порохового дыма и пыли выплывала грозная фигура Парсона и изрыгала всего три слова: «Рэнсон и Пойнт!» За пять минут были подорваны шестнадцать дверей. Тюремному охраннику, дежурившему по ту сторону коридора, этот вечер запомнился навсегда. Он оказался одним из немногих тюремщиков, кому удалось уцелеть в этой бойне. Позже он вспоминал:
«Все началось так внезапно, что никто даже не успел сообщить о нападении. Между сигналом общей тревоги и взрывами в моем коридоре прошло минуты две-три. В коридоре стоял страшный грохот, свистели осколки, сыпался кирпич. Самое удивительное, что никто из заключенных не был ранен. Коридор заволокло дымом, сквозь который едва пробивался свет лампы. Я и мой напарник находились в караульном помещении. Из оружия мы имели пистолет и дубинку, но даже не думали ввязываться в этот дикий переполох. Телефон не работал. Наверное, был взорван узел связи».
В это время трое «зеленых беретов» разносили второй этаж. В конце концов американских офицеров нашли и вместе с ними двинулись к выходу. Заблудиться в тюремных коридорах и стенах было нетрудно. Когда бойцы заходили в тупик или натыкались на закрытую дверь, следовал взрыв. Узнав, что вторая фаза операции «Гонг» выполнена, полковник Парсон начал отходить. Правда, уже не так шумно.
Тюремные владения представляли собой теперь жалкое зрелише: корпус был полуразрушен, подсобные склады, где стояли три автомобиля и находился недельный запас продовольствия, пылал, все шесть сторожевых вышек бьши разнесены в шепки и осколки, гранатами забросали даже тюремный морг. И вся эта сумасшедшая рубка затевалась из-за двух янки. В первые минуты боя охрана Гаера понесла такие потери, что выжившие солдаты остаток жизни считали себя баловнями судьбы. Потерь среди штурмовиков не имелось. Лишь один боец получил легкое ранение, когда попал под осколок собственной гранаты. Вся акция по демонтажу тюрьмы заняла двадцать шесть минут. При этом диверсанты израсходовали лишь половину всех боеприпасов.
В том же армейском грузовике «береты» понеслись в сторону аэродрома, который лежал в тридцати километрах от Гаера. Автомобиль протаранил ворота и влетел на взлетную полосу. После короткого боя и полной заправки топливных баков все семнадцать бойцов поднялись в воздух и взяли курс… О курсе история также умалчивает. Тот августовский день 1979 года получил известность как день самого массового в истории мировой пенитенциарной системы побега. Пять тысяч заключенных просто вышли из руин и разбрелись кто куда.
Все мы дети твои, Господи
Ранним утром сектор № 7 центральной тюрьмы Куритиба (Бразилия) непривычно оживился.
— Все мы дети твои, Господи! — завыл вдруг рецидивист по кличке Дональд Дак. — И всех ты нас любишь, но не всех прощаешь. Кто даст нам силы искупить грехи свои тяжкие и войти в царство господнее с облегченной душой? Только мы сами!
Два охранника поспешили к камерной решетке. Все восемь узников стояли на коленях и взирали в потолок. На их лицах читалось такая отрешенность, что охранники растерялась. Они покрепче сжали дубинки, но лупить арестантов пока не было повода.
— Прекратить! — приказал один из них.
Камера застонала и с жалостью посмотрела на охрану. Дональд Дак. которому грозило двадцать пять лет острога, продолжал взывать:
— Уповайте на прощение, заблудшие дети. Только раскаявшись, вы обретете ключ к вратам Рая.
— Замолчите, — повторил страж, но уже не так громко и уверенно. — Что это с ними? Уже что-то задумали. Не верю я этим хитрым рожам. Иди звони.
Ситуация была нестандартной и не вписывалась в служебную инструкцию. Хотя в режимном предписании запрещались все шумовые эффекты со стороны арестантов, молиться никому не возбранялось. Охранник позвонил на центральный пост и сообщил о песнопениях.