САПОЖНЫЕ ЛАПКИ
Красотка Элен любит пофилософствовать. Разумеется, когда антураж был подходящий. Ноги на стол, сигарету в зубы, рюмочку коньячка и музыку, музыку посексуальней.
— Посмотрю я на этих телок, которые в иномарках рассекают, так просто тошнить хочется, — щурит Ленка кошачьи глаза. А каракатица Витка подпевает:
— И чем эти сучки берут? У тебя вон какие ходули, и грудь как насиликоненная. А попадаются одни козлы.
— Жизнь — бардак. Справедливости нет и не будет. А Гарика лучше не трожь. — Элен опускает острый язычок в рюмку с коньяком и постанывает от наслаждения. Когда ей было 16 лет, ее трахнул в машине один начальник. Он научил ее пить коньяк, научил ее премудростям секса. И очень любил повторять, что Ленка создана для любви, в то время как большинство баб — для работы.
— Фу-у-у! — накурили-то как, девчата! — подруги и не заметили, как суверенность их блаженного мирка нарушил инородный предмет в виде Ленкиной матери, тетки Лизы. Виту аж в кресле подкинуло — шутка сказать, мать в разгар кайфа вломилась. Ее бы старуха матюгами обложила, а может, и скалкой огрела. А Ленкина мать — миротворица, в Бога верует, всем помогает и с дочкой всегда ласкова.
— А ты понюхай, может, прибалдеешь, — нагло огрызается Элен. — Я же нюхаю, когда ты бабку-вонючку в нашей ванне полощешь.
Витке что, ее дело — сторона. Но это, пожалуй, слишком. Вся улица хвалит тетку Лизу за то, что помогает соседке парализованной, а родная дочь издевается. Природа-шутница сыграла злую шутку с этой семьей, выстругав мать топором и вложив в нее душу ангела. А с дочерью проделала обратное, снабдив точеную плоть злой и никчемной душой. 22 года «женщина для работы» кормит и холит «женщину для любви», получая взамен черную неблагодарность. Мать овдовела в 40 и больше мужчин не знала. А Ленка в свои 22 уже не один десяток перепробовала и замужем побывать успела. Правда, совсем недолго, надоели нотации свекрови и скучная правильность мужа.
Мать хлопает громко дверью, хрустит снежком по двору.
— Пойду я, наверное, тоже, — встает неуверенно Витка. Но внезапная бледность Элен пугает ее не на шутку.
— Ты чего? Тебе плохо, что ли?
— Я ее не-на-ви-жу, — шипит страдальчески Ленка. А Витке становится страшно — в этот миг подруга похожа на змею, красивую, гладкую, блестящую змею, которая если укусит, то непременно смертельно.
В 22 года не влюбляются только недоразвитые. Прошлой зимой, наскоро пролистав незатейливый роман с местным бульдозеристом, Элен потянулась душой в края далекие и неизведанные, а именно — в Ростов-на-Дону. Там, заглянув на чашечку кофе в бар, она увидела Гарри — высокого черноволосого парня, над которым с жадностью осенней мухи кружила 40-летняя хозяйка стойки. Гарри в три секунды оценил и голые Ленкины ноги, и бесстыжую зелень глаз, а на четвертую с видом хозяина подсел к ней за столик с шампанским.
Огненная ночь на квартире приятеля доказала неслучайность их встречи. Целый месяц Элен была по-настоящему счастлива. Все, что она делала с изяществом кинозвезды, — курила, пила и трахалась, — было по достоинству оценено новым возлюбленным. А больших заслуг от нее и не требовалось. Но фортуна — баба капризная. В один прекрасный миг скромная, но прибыльная карьера Гарри трагически прервалась. Ночью, когда он и его приятель успешно «раздевали» «Жигули», внезапно нагрянула милиция. Друга лихо повязали, а Гарри смылся. И теперь, в прострации валяясь на диване, выпивал и прокуривал последние накопления. Ленка была в отчаянье — как же помочь любимому? Но, как ни ломала голову, фантазии хватало на одно — надо ехать домой и раскулачивать мать…
Уснула Витка у Элен, сладко угревшись в теткиной перине. За полночь ее разбудили крики. Неплотно прикрытая дверь пропускала тусклый кухонный свет: хозяйка экономила на электричестве.
— Кормишь старых вонючек, а дочь побираться должна? — орала в бешенстве Ленка.
— Иди работай, кто тебе не дает, — терпеливо, чуть ли не ласково отвечала ей мать.
— От работы кони дохнут! Не даешь денег — пойду воровать! — пригрозила доченька. И для пущего веса добавила: — Бог тебе не простит!