Как Горич, так и Володкович — обе были убиты в сонном состоянии.
Первоначально, когда в вагоне почтового поезда был найден труп Володкович, подозрение в убийстве падало на многих лиц, даже на ее мужа, с которым она не жила и который, к счастью, успел доказать свое alibi. Подозревались и ее случайные спутники, и поездная прислуга, за которой был организован тщательный секретный надзор. Между прочим, существовало также предположение, что с Володкович покончил в вагоне специально подговоренный для этого какой-нибудь наемный убийца.
На суде Малышев признался и в краже из купе госпожи Шполянской.
Из показания последней можно судить, насколько хладнокровно «оперировал» опасный преступник. Забравшись в ее купе, он оставался там и после того, когда гувернантка проснулась и отдернула оконную занавеску. Как мрачное привидение, он неподвижно стоял у окна. Шполянская и ее спутница были убеждены, что он чем-то окуривал их, чтобы заставить их впасть в бессознательное состояние. По крайней мере, после в купе ясно ощущался специфический аптечный запах, несколько похожий на хлороформ.
Как известно, у Малышева при аресте было найдено много различных сильнодействующих аптекарских снадобий.
— Зачем они вам понадобились? — спрашивали его на суде.
— Так, просто… я собирал яды для коллекции, — оправдывался он.
Конечно, такому объяснению трудно было поверить.
Решительный и находчивый, Малышев действовал поразительно смело и не останавливался ни перед чем. После неудавшейся кражи у госпожи Шполянской он через два дня случайно попался на глаза одному из кондукторов. Однако прежде чем кондуктор успел задержать его, он быстро вылез в окно и, как кошка, ловко вскарабкался на крышу вагона. Оттуда он спустился в загородку для скота, а когда его стали ловить — выстрелил в жандарма из револьвера и скрылся.
Судебное следствие было неблагоприятно для Малышева, и представитель обвинительной власти фактически доказывал виновность его в убийстве двух пассажирок, с целью ограбления, и в краже в поезде. По мнению прокурора, Малышев представляет собою опасный тип преступника, специализировавшегося в железнодорожных убийствах. Оба убийства — и Володкович, и Горич — дочти тождественны между собой по своей обстановке. Страшного преступника, не ведавшего жалости к своим несчастным жертвам, безусловно необходимо обезвредить, избавить от него общество, и потому не может быть никакой речи о снисхождении к нему. Он должен понести за свои ужасные злодеяния достойное возмездие. Пусть в труде и молитве он замаливает свой тяжкий грех, и только в них он должен искать успокоения возмущенной совести.
Защита Малышева сделала все, что могла — указывала на его молодость и просила о милосердии, — но задача ее на этот раз была не из легких. За таких преступников, как Малышев, трудно сказать что-либо хорошее в их пользу.
Просил о снисхождении и сам Малышев. Предчувствуя строгую кару, он, видимо, сильно волновался, взгляд был блуждающий, руки судорожно тряслись и Сдавленный голос нервно дрожал.
Присяжные заседатели совещались не более 8 минут и вынесли ему обвинительный вердикт, отвергнув только виновность его в убийстве Горич. Снисхождения Малышеву не было дано.
Резолюцией окружного суда он был приговорен к лишению всех прав состояния и к бессрочным каторжным работам.
ДЕЛО АКУШЕРКИ ПИЕВЦЕВИЧ
Несколько лет тому назад жена титулярного советника В. Воропинская случайно познакомилась с акушеркой Элеонорой Пиевцевич. Акушерка произвела на нее благоприятное впечатление, они вскоре близко сошлись между собой, завязалась тесная дружба, и постепенно слабохарактерная госпожа Воропинская совершенно подпала под влияние своей знакомой.
По происхождению потомственная дворянка, Элеонора Пиевцевич в то время жила более чем скудно и нередко нуждалась в насущном куске хлеба.
Узнав, что ее знакомая — довольно богатая женщина, ловкая акушерка взялась заведовать всеми имущественными делами Воропинской. Благодаря этому она стала бесконтрольно распоряжаться всеми доходами с имения Воропинской и, наконец, взяла у нее, как будто на хранение, 25 000 рублей. Прибрав эти деньги к своим рукам, акушерка сочла уже излишним церемониться с обобранной ею женщиной и после ссоры выгнала ее из квартиры, вместе с детьми, на улицу. Обманутой Воропинской удалось получить из своих денег всего лишь около 7 000 рублей, да и то после целого ряда унижений, и она решилась, наконец, заявить обо всем прокурору санкт-петербургского окружного суда.