Дело слушалось по особому присутствию санкт-петербургской судебной палаты.
Следствие началось с допроса контролера Соловьева, являвшегося одним из самых важных свидетелей.
По открытии заседания председательствующий сообщил, что эксперт-бухгалтер Г. Э. Перлен представил медицинское свидетельство о болезни и не может явиться на суд. Это непредвиденное обстоятельство сильно взволновало истцов и защитников. Присяжный поверенный Шпанов заявил, что рассмотрение дела необходимо отложить до выздоровления эксперта. Его поддержали присяжные поверенные Турчанинов и Раппопорт. Защищавший главного подсудимого В. Цветкова присяжный поверенный Аронсон также находил, что присутствие эксперта при допросе свидетелей крайне важно в интересах дела. Наоборот, помощник присяжного поверенного Грузенберг, присяжный поверенный Карабчевский и представитель обвинительной власти признавали возможным допросить часть свидетелей и в отсутствии эксперта.
— Весь интерес дела заключается в экспертизе, которая должна указать сущность преступления. Без эксперта нельзя слушать данного дела. Быть может, придется даже снять его с очереди, — горячо протестовал присяжный поверенный Раппопорт.
— Я также нахожу, что судебная палата должна отложить опрос свидетелей на один-два дня, пока эксперт выздоровеет, — настаивал присяжный поверенный Аронсон.
Судебная палата после предварительного совещания постановила слушание дела продолжать.
Из показаний контролера Соловьева выяснилось, что когда он производил ревизию сумм главной кассы железнодорожного управления, то в первый день оказался недочет в 90 рублей, а на другой день суммы кассы значительно увеличились.
— Что это у вас: то меньше, то больше? — удивлялся контролер, еще не догадываясь о злоупотреблениях.
Бухгалтер Цветков, видимо, был смущен и избегал прямого ответа.
Суммы кассы должны были выражаться в цифре до 236 000 рублей, — при ревизии же оказалось около 136 000 рублей, а остальные 100 000, по объяснению Цветкова, были отправлены в Государственный банк. После он действительно представил соответствующую квитанцию банка, в подтверждение своих слов.
Однако староста биржевой артели предупредил ревизора:
— У нас по книгам артельщиков что-то неладно… Сто тысяч рублей дважды записаны.
Контролер поспешил вызвать кассира Минаева.
— Из каких сумм были переведены в банк сто тысяч рублей? Из тех ли, которые я уже засчитал, или из других? — допытывался он.
Минаеву пришлось сказать правду: в главной кассе, после отсылки денег в банк, оставалось только 36 000 рублей.
Контролер сделал донесение о растрате приблизительно на 100 000 рублей, и в результате началась тщательная ревизия. Шкафы и столы с документами были опечатаны. Появилось какое-то гнетущее настроение, и даже сам начальник Балтийской и Псково-Рижской железных дорог, инженер Глазенап (ныне умерший), очевидно, растерялся от неожиданно раскрывшихся злоупотреблений. Главный бухгалтер, кассир и причастные к этой истории счетоводы немедленно были уволены от должностей.
По словам контролера Соловьева, замечалось странное отношение ко всему этому со стороны начальника дорог, и ревизующие, по-видимому, не пользовались его сочувствием. Существовали как будто два резко обособленных мира: с одной стороны — высший, железнодорожный, и с другой — низший, контроль.
По распоряжению начальника дорог, в его присутствии был вскрыт пакет с документами, но когда контролер составил об этом акт — инженер Глазенап наотрез отказался от всего: он будто бы и распоряжения не делал, и не присутствовал при вскрытии пакета. Однако артельный староста, на вопрос Соловьева, решительно удостоверил это обстоятельство.
— Как же это так вышло? — расспрашивал контролер Цветкова, когда растрата сделалась несомненным фактом.
— Не я один… Тут все участвовали, начиная с больших, крупных, и кончая мелкими сошками… Это выйдет громкое дело, — взволнованно говорил бухгалтер.
— Из его слов можно было отчасти заключить, что во всем этом как будто и сам начальник дорог принимал участие, — объяснил в заседании судебной палаты господин Соловьев.
Далее из свидетельских показаний обнаружилось, что «недоразумения» на Балтийской и Псково-Рижской дорогах в отношении денежных сумм бывали и раньше, причем они объяснялись различными обстоятельствами, в которых трудно было разобраться. Однажды даже как будто не хватало свыше 300 000 рублей, и тем не менее после поверки отчетности разница выразилась всего в несколько сот рублей.