Пока Себ не согласится поговорить со мной, я не смогу понять его психику. В то же время я не был доволен тем, что он остается в тюрьме. По моему мнению, было достаточно очевидно, что следует провести обследование и лечение в больнице. Связавшись с подходящей по уровню безопасности судебно-психиатрической больницей и написав запрос в Министерство юстиции, я добился ордера на перевод Себа.
К нашей следующей встрече через полтора месяца Себ уже находился в больнице. В отличие от Эстер Дайсон, Себа не будут содержать там до конца жизни, поскольку, судя по его истории болезни, он, скорее всего, страдает от заболевания, которое поддается лечению.
В судебно-психиатрической больнице меня вновь представила Себу медсестра отделения, которая провела его в комнату для допросов. Еще не успев проверить, стал ли он более коммуникабельным, я заметил изменения в его внешности. Многим, но не обязательно всем моим пациентам, имевшим тревожные психотические симптомы, идут на пользу антипсихотические препараты. К сожалению, большинство пациентов также страдают от нежелательных эффектов тех или иных лекарств. Антипсихотики, которые широко использовались тридцать лет назад, когда я пришел в психиатрию, могли вызывать непроизвольные движения, привлекающие к пациенту нежелательное внимание. К счастью, эти неврологические побочные эффекты гораздо менее вероятны при использовании более современных антипсихотиков, хотя оказалось, что новые таблетки вызывают метаболические изменения, например увеличение веса. Судя по тому, как поправился Себ, я заподозрил, что ему начали давать антипсихотические препараты.
Себ подтвердил, что так и есть: он принимал антипсихотики. И хотя у него разыгрался аппетит, произошли и явные изменения к лучшему. Его нельзя было назвать болтливым, но он охотно отвечал на вопросы. Он рассказал, что за несколько месяцев до ареста его начали одолевать приступы тревоги, в итоге перешедшие в предчувствие чего-то ужасного. Все вокруг казалось неправильным. У людей была какая-то странная аура. Он сомневался, что они те самые люди, которыми он их считает. Затем мысли Себа выкристаллизовались. Его осенило, что его окружают самозванцы. Женщина, выдававшая себя за его мать, выглядела и вела себя во всех отношениях как она, но он не мог избавиться от ощущения, что она шарлатанка и причастна к похищению его настоящей матери. Самозванка, ловко перенявшая все черты его матери, решительно отвергла его обвинения. По словам Себа, он интерпретировал ее возражения как признак того, что она отчаянно мешает ему раскрыть обман. Когда Себ говорил о преступлении, его тон становился все более серьезным, но не стал чересчур эмоциональным. Видимо, его память еще не полностью напиталась эмоциями – в то время как словесно он брал на себя ответственность за преступление, его тон был как у зрителя со стороны. У Себа было мало вариантов. Он не мог оставить загадку неразрешенной, но, объявив самозванке, что знает правду, навредил бы своей настоящей матери. Он боролся с собой до той ночи, когда ударил ножом спящую женщину, которая, как он считал, не была его матерью.
Когда настоящая мать Себа так и не появилась, он воспринял это как знак того, что заговор серьезнее, чем он считал. И решил, что лучше всего избегать разговоров с кем-либо о том, что ему известно. В целом ему удавалось подавлять признаки своего нарастающего отчаяния, но иногда оно становилось слишком сильным, как, например, после первых нескольких дней пребывания в медицинском отделении, когда он схватил медсестру.
Беседа с Себом показала, что он сумел отойти от прежней одержимости заговорами и усомнился в истинности своих убеждений. Я спросил, когда его взгляды изменились. Он ответил, что новое понимание пришло через несколько недель после госпитализации, примерно в то же время, когда он начал принимать лекарства.
Диагноз Себа был поставлен единодушно. Наличие бреда при отсутствии других психотических симптомов, таких как голоса или видения, указывало на диагноз «бредовое расстройство»; этот диагноз относится к той же категории, что и шизофрения. Существует также термин для обозначения специфического типа переживаний, наблюдающихся у Себа, – синдром Капгра, названный в честь Жозефа Капгра, описавшего случай с женщиной средних лет, жившей в Париже, которая в июне 1918 г. посетила местного комиссара полиции и попросила двух полицейских сопровождать ее и засвидетельствовать многочисленные преступления. Она сообщила, что по всему Парижу, в том числе в подвале ее дома, незаконно держат в заточении детей. Полиция поместила ее в лазарет, откуда ее увезли в психиатрическую лечебницу Сент-Анн. Примерно через год ее перевели в другую лечебницу, Мезон-Бланш. Там она попала в поле зрения психиатра Капгра, который заинтересовался темой подмены и исчезновения, главной в ее бредовых убеждениях. Она считала, что стала жертвой похищения и что у нее и других людей есть двойники. Вместе с коллегой психиатр опубликовал отчет об этом случае, который они назвали illusion des sosies, или бред ложного узнавания.