— О? — глаза предводителя сузились. Наконец, на его лице появилась живая эмоция. Правда, этой эмоцией оказалась насмешка. Но ничтожному члену экипажа величайшего мэнсона к такому не привыкать.
— О — имя сказанного? — уточнил Ли Чжонму.
— Гванук, — бесцветным голосом уточник паренек. — Но как будет угодно сиятельному господину…
— О… вызывает удовольствие, — генерал даже крикнул погромче. — Эй, О!
— Рад служить! — Гванук поклонился бы, да старый генерал опирался на его плечо.
— Усталость… мучительна, О, — вздохнул Ли Чжонму. — Тяжесть… бытия. Требуется…
— Сиятельный хотел бы отдохнуть в своих покоях? — Гвануку нестерпимо было слушать, как великий предводитель тяжко подбирает неудачные слова, что он решился перебить его.
— Да! — чересчур радостно воскликнул тот. — Мудрость юность! Покои! Там!
«Отвести его? — спросил себя служка. — Видимо, он этого хочет».
— Прошу, господин, — он осторожно развернул генерала и повел к покоям, до которых было меньше десяти шагов.
Покои — это, конечно, громко сказано. Но их мэнсон настолько огромен, что на нем даже получилось возвести надстройку — в аккурат, между кормовым подъемом и толстой мачтой. Именно из-за надстройки этот корабль и стал флагманом. Ведь здесь великий генерал и предводитель похода возмездия мог дождаться высадки в относительно комфортных условиях. Сорок лет побед и славы были достойны большего… но большего во всём Кодже еще не нашлось. А дворцы еще не научились плавать.
Стражники у входа поспешно распахнули дверцы «покоев» и согнулись в почтительном поклоне. Вконец оробевший Гванук ввел командующего внутрь и помог усесться на закрепленную к полу постель. После чего, наконец, смог выразить почтение и сам: склонился, опустив взгляд в пол, и начал потихоньку пятиться. Его работу никто за него не сделает. А вот наказать…
— Стоп! — слегка испуганно махнул рукой генерал Ли. — Покидать… не следует!
Юный О замер. Выпрямиться? Служка не решился.
— Требуется… дойти в… непосредственную близость, — опять странно изъявил свою волю командующий.
Гванук всё-таки распрямился и сделал три маленьких шага вперед. Еще ближе? Нет, он не решается.
— Повествуй! — решительно приказал Ли Чжонму.
— Что? — испугался О Гванук.
— Всё! — рубанул рукой старый генерал. — Кто ты? Откуда? Как здесь? Зачем? Что делать?
Пока сиятельный не вспомнил все известные вопросы, юный моряк начал рассказ о себе. Как с младых лет матушка обучала его сложному искусству прислуживания. Клан О всегда славился отличными слугами. Однако, к несчастью, последние десятилетия были крайне благосклонны к землям Мунгёна, смертей стало совсем мало, и поколение Гва разрослось без меры — слуг стало намного больше, нежели господ, которые в тех нуждались….
— Медленность! — ворчливо перебил Гванука сиятельный Чжонму. — Категорически необходима медленность.
Испуганный О резко снизил темп своей речи. Он даже начал было говорить по слогам, но, заметил, что так великий генерал Ли хмурится еще больше.
Мальчик рассказал командующему, как совершенно оголодав, он отправился на юг, в Кодже, где, по слухам, работа имелась для всех. И не ошибся. После нескольких дней поиска, весной, вскоре после начала года, он ухитрился пристроиться на этот корабль. Служкой. На многие суда берут таких мальчишек для грязной работы, чтобы за несколько лет из самых крепких сделать настоящих моряков. Конечно, обычно сюда попадают мальчишки из береговых городов и селений, те, что хорошо знакомы с морем… Но в этом году брали всех. Ибо столь великий флот готов был пожрать всё население Чосона.
— Вот и вся моя история, сиятельный господин, — старательно поклонился Гванук.
— Нет, — рассердился генерал Ли. — Не вся. Повествуй… продолжение.
— Что же? — испугался служка.
— Любое восхотение, — для убедительности Ли Чжонму пристукнул кулаком по мягкой постели. И добавил. — Но медленность.
Нет ничего хуже безграничного выбора. Юный О растерянно замер, не в силах придумать тему для рассказа. Но нетерпеливое покашливание с постели помогло. Служка принялся рассказывать о своей работе на корабле; о том, как ранее поразил его остров Кодже; насколько он непохож на горы Мунгёна. Рассказал о матушке и большом клане О. Так разошелся, что даже рассказал о прадеде, который в прошлом году внезапно выжил из ума и быстро превратился из гордости клана в его позор.
Тут Гванук испуганно спрятал язык за зубами, ужаснувшись двоемыслия сказанного… Но сиятельный Ли не обратил внимания. Причем, всё долгое время рассказа слушал он с величайшим вниманием. Порой даже губами проговаривал то, что рассказывал Гванук. Изредка он выставлял ладонь со словами «востребовано повторение» — и служка пересказывал заново.